Мария Дуэньяс - Нити судьбы

— Тебе помочь?

В тот момент я поняла, что она наконец вернулась.

Через три-четыре месяца после ее приезда наша жизнь вошла в спокойное русло. С тех пор как мама начала помогать мне в мастерской, справляться с заказами стало гораздо легче. Дела в ателье шли хорошо, я выплачивала положенную долю Канделарии, и у нас оставалось достаточно денег, чтобы мы ни в чем себе не отказывали. Между нами наладилось взаимопонимание, но мы обе знали, что уже не те, что прежде. Сильная Долорес стала ранимой, а маленькая Сира превратилась в независимую женщину. Как бы то ни было, мы приняли все изменения, признали свои новые роли, и между нами никогда не возникало никаких разногласий.

Мой первый бурный этап жизни в Тетуане казался далеким прошлым, словно все это происходило со мной сто лет назад. Быльем поросли сомнения и авантюры, вечеринки до утра и ничем не ограниченная свобода; все это осталось позади, уступив место спокойствию. А вместе с ним — и серой повседневности. Однако воспоминания о тех днях не покидали меня. Хотя горечь разлуки постепенно ослабевала, образ Маркуса не исчезал из памяти, и я всегда ощущала его невидимое присутствие. Сколько раз я сожалела, что не решилась пойти в наших отношениях чуть дальше, сколько раз ругала себя за непреклонность. Мне очень не хватало Маркуса. Тем не менее в глубине души я радовалась, что не позволила себе поддаться чувствам: если бы это произошло, то разлука причинила бы мне намного больше страданий.

Я по-прежнему общалась с Феликсом, но появление мамы положило конец его ночным визитам, экстравагантным лекциям для повышения моей культуры и нашей дружеской болтовне.

Мои отношения с Розалиндой тоже стали другими: пребывание ее мужа затянулось намного дольше предвиденного, и это поглощало все ее жизненные силы. К счастью, через семь месяцев Питер Фокс решил наконец вернуться в Индию. Неизвестно, каким образом при столь обильных возлияниях ему удалось сохранить проблески разума, но в одно прекрасное утро он принял это решение, когда его жена находилась уже на грани отчаяния. Впрочем, хотя его отъезд и принес огромное облегчение, многие проблемы так и остались нерешенными. Питер не дал себя убедить, что разумнее всего было бы развестись и раз и навсегда покончить с превратившимся в фарс браком. Напротив, он заявил, что собирается свернуть свой бизнес в Калькутте и окончательно поселиться вместе с супругой и сыном в тихом и благодатном испанском протекторате. А чтобы они не привыкали раньше времени к хорошей жизни, Питер решил не увеличивать им содержание ни на фунт, поскольку той суммы, которую он присылал все эти годы, вполне достаточно.

«В случае необходимости ты всегда можешь обратиться за помощью к своему хорошему другу Бейгбедеру», — сказал он жене на прощание.

К счастью для всех, Питер больше не вернулся в Марокко. Однако Розалинду так возмутило его пребывание, что потребовалось почти полгода для восстановления ее здоровья. Несколько месяцев после отъезда Питера она почти не вставала с постели и всего три-четыре раза за это время смогла выйти из дома. Верховный комиссар практически перенес свой рабочий кабинет в ее спальню, и они проводили там долгие часы вместе: Розалинда читала, лежа в кровати, а Бейгбедер работал над своими бумагами за маленьким столом у окна.

Необходимость соблюдать постельный режим во многом ограничила ее возможность вести активную жизнь, но Розалинда не желала полностью от нее отказываться. Как только появились первые признаки улучшения, она открыла свой дом для гостей, устраивая небольшие вечеринки. Я присутствовала почти на всех: мы по-прежнему дружили с Розалиндой. Однако многое в то время было уже не так, как прежде.

Первого апреля 1939 года была опубликована последняя военная сводка, после чего страну уже не разделяли враждующие лагеря, разные деньги и военная форма. По крайней мере так нам сообщили. Мы с мамой встретили это известие с замешательством, не зная, что принесет с собой наконец установившийся мир.

— А что теперь будет в Мадриде, мама? И что мы с тобой станем делать?

Мы были взволнованы и говорили почти шепотом, глядя с балкона на толпы людей, высыпавших на улицу. Отовсюду доносились радостные крики, всех вокруг охватила эйфория.

— Мне бы тоже хотелось это знать, — грустно ответила мама.

Между тем новости, вихрем врывавшиеся в нашу жизнь, передавались из уст в уста. Говорили, что скоро восстановят переправу через пролив и в Мадрид вновь пойдут поезда. Это означало, что перед нами откроется дорога назад и ничто больше не держит нас в Африке.