Мария Дуэньяс - Нити судьбы

Я собиралась придумать достойный ответ, но меня отвлек голос, раздавшийся за спиной.

— Настоящая конфетка, — прошептал Феликс из своего укрытия в коридоре.

— Что ж, пойдемте? — просто сказала я, сдержав улыбку.

Логан тоже не успел мне ответить, потому что в этот момент в зал, как ураган, ворвалась Канделария.

— Секундочку, дон Маркос, — произнесла она, подняв руку, словно прося слова. — Позвольте дать вам один маленький совет, прежде чем вы уйдете.

Логан посмотрел на меня с некоторым недоумением.

— Это моя подруга, — пояснила я.

— А, хорошо, я вас слушаю.

Канделария приблизилась к журналисту и, делая вид, будто собирает соринки с его пиджака, заговорила:

— Да, послушайте меня внимательно, дорогой борзописец. Вы не представляете, сколько злоключений пришлось пережить этой бедной девочке. И если вы, франт заграничный, вздумаете запудрить ей мозги и она от этого пострадает, мы уж с моим братом позаботимся, чтобы в один прекрасный вечер вас встретили с перышком в мавританском квартале и разукрасили вторую половину мурла, пока еще целую, — да так, чтобы на всю жизнь память осталась. Ну что, вам все ясно, дорогой?

Журналист не ответил: к счастью, несмотря на безупречный испанский, ему немногое удалось понять из угрожающей речи моей компаньонки.

— Что она сказала? — озадаченно повернулся он ко мне.

— Ничего важного. Пойдемте, иначе опоздаем.

Меня распирало от гордости, когда мы выходили. Не потому, что я великолепно выглядела, рядом со мной шел привлекательный мужчина и мы направлялись на важный прием — у меня были настоящие друзья, всегда готовые прийти на помощь.

Улицы украшали красно-желтые флаги, гирлянды и плакаты, приветствовавшие высокого гостя и прославлявшие его свояка. Сотни арабов и испанцев высыпали из домов. Балконы и крыши были полны народа. Молодые люди забирались на столбы, фонари и заборы, чтобы наблюдать за происходящим; девушки с накрашенными губами ходили, держась под руку. Стайки ребятишек бегали туда-сюда, крутясь под ногами. Испанские дети были тщательно причесаны и надушены, мальчики — в галстучках, девочки — с атласными бантами в косах; марокканские мальчишки были в джеллабах и тарбушах, многие босиком.

Чем ближе мы подходили к площади Испании, тем плотнее становилась толпа и громче — голоса. Было жарко, и солнце все еще сильно светило; стало слышно, как музыканты из оркестра настраивают свои инструменты. На площади амфитеатром установили деревянные скамейки, и на них уже не осталось свободного места. Маркусу Логану пришлось несколько раз показывать свое приглашение, чтобы нас пропустили через заграждения, отделявшие любопытных от того пространства, куда могли попасть только избранные. По пути мы почти не разговаривали, вынужденные с трудом пробираться через галдящую толпу. Время от времени мне приходилось хвататься за руку Логана, а иногда он сам брал меня за плечи, чтобы не потеряться в бурлящем человеческом море. В конце концов нам удалось достигнуть цели. Желудок мой сжался от волнения, когда мы прошли через решетчатые ворота на территорию Верховного комиссариата, и я постаралась ни о чем не думать.

Вход охраняли несколько арабских солдат в парадной форме, больших тюрбанах и развевавшихся на ветру плащах. Мы прошли по саду, украшенному флагами и штандартами, и встретивший нас человек провел нас к многочисленной группе гостей, ожидавших начала приема под специально установленными белыми навесами. Под их тенью скопились форменные фуражки, перчатки и жемчуга, галстуки, веера, синие рубашки под белыми пиджаками с вышитым на груди гербом Фаланги и довольно много платьев, каждый стежок на которых был выполнен моими руками. Я со сдержанной любезностью поприветствовала нескольких клиенток и сделала вид, будто не замечаю обращенные на нас взгляды и шушуканье, раздавшееся со всех сторон. «Кто она, кто он?» — прочитала я по движению губ. Я узнавала многих гостей: большинство из них я видела прежде только на фотографиях, которые показывал мне Феликс, но некоторых из приглашенных хорошо знала. Например, комиссара Васкеса, искусно скрывшего свое изумление при виде меня.

— Вот это да, какой приятный сюрприз! — произнес он, оставив компанию знакомых и направившись к нам.

— Добрый вечер, дон Клаудио. — Я старалась говорить как можно естественнее — не знаю, насколько мне это удалось. — Очень рада вас видеть.

— Правда? — с иронией спросил он.