Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

Даша! Вспомнил про нее. Ведь она видела, как он подобрал и спрятал револьвер и нож!.. Теперь, наверно, расскажет своему отцу и Заклепину, что у него есть наган, а они отберут его. «Эх, прощай, оружие, — тяжело вздохнул Кузька. — Не удастся попользоваться. Не сами, так урядника привлекут, все равно заставят отдать». Потом его вдруг осенило: часы! Ведь он их тоже подобрал и бросил в свою сумку, но Дарья их не требовала. А может, до поры, или просто забыла?

Ночь прошла беспокойно. В дальнем углу то дрались, то пели песни коногоны. Кузя вскакивал, ощупывал сумки. Убедившись, что все на месте, укладывался опять, но ненадолго. Возчики угомонились только под утро, когда в утлых оконцах забрезжил рассвет. Вместе с ними уснул и он, но, как показалось, ненадолго. Почувствовал, что его кто-то тормошит. Подскочив на нарах, не сразу понял, что случилось. Увидел перед собой склонившееся бородатое лицо, испугался, но тихий голос успокоил:

— Что брыкаешься, как хариус на крючке? — усмехнулся дворовый конюх и, перед тем как уйти, дополнил: — Вставай, там тебя уже ждут.

Он быстро подхватил дорожные сумки, выскочил на улицу. Солнце развалилось на крыше конюшни: проспал! Надо давно быть в дороге. На чурке у строжки сидит Даша. Увидела его, вскочила, побежала навстречу, машет рукой, улыбается:

— Здравствуй!

Он вяло ответил ей кивком головы, а сам подумал: «Что это с ней? Будто подменили!» Вывел Поганку, накинул седло, увязал по бокам дорожные сумки. Ту, в которой был револьвер, закрепил с правой стороны, чтобы в случае необходимости можно было быстро ее открыть.

Выехали со двора. Он уступил ей место, предлагая быть передовой, но Даша отказалась:

— Нет! Ты поезжай впереди. Я уж как-то сзади.

Поехали по узким улочкам купеческого поселения. За околицей — река Туба. Долго ждали канатный паром, чтобы переправиться на противоположный берег. Все это время Дарья без умолку говорила: о том, как она сегодня отлично выспалась, как ей под утро котенок поцарапал ногу, кем ей приходятся родные, где она ночевала и как они к ней отнеслись, и еще о каких-то пустяках, которые Кузе были совершенно ни к чему. Искоса поглядывая на нее, он не узнавал вчерашней задрыги. Это была не та Даша со своей надменностью и чопорностью, чувством превосходства и значимости. Сегодня она была открытой, искренней, простой: словно вчерашнее происшествие под корень вырубило из нее все негативы, которые переполняли сознание, оставив только положительные всходы.

После переправы, когда проехали деревни Кочергино и Шотино, остановились в сосновом бору на непродолжительный отдых. Он решил напомнить ей про вчерашнее. Дождавшись подходящего момента, достал из дорожной сумки часы, молча передал ей. Она сильно удивилась, но потом, обрадовавшись, стала его благодарить:

— Ой, спасибо тебе! А я думала, что они их отняли… Где ты их нашел?

— Там валялись, подобрал вместе с вещами, — сухо ответил Кузька, холодея от мысли, что она сейчас спросит про пистолет и нож. Но она ничего не сказала: может, забыла или не хотела лезть не в свое дело.

Дальше ехали рядом: позволяла широкая, сухая дорога. Удерживая лошадей на быстром шаге, разговаривали обо всем, что тревожило их сознание в этом возрасте. И путь от этого стал короче.

В деревне Большая Иня немного задержались: решили напоить в мельничном пруду лошадей. Подъехав к краю запруды, спешились, завели коней в воду. От крайнего у дороги, покосившегося с дырявой крышей домика, больше походившего на землянку, подошел юноша их возраста. Лузгая семечки, бегло осмотрел котомки, обратился к Кузе:

— Паря, закурить есть?

— Нема, не курю, — сухо отозвался Кузька, подозрительно посматривая на незнакомца.

— А зря. Далеко ли едете?

— В город.

— Что везете? Али за покупками?

— А что?

— Да так, что, спросить нельзя?

— Спрашивают у тех, кого знают. А ты нам что, родственник?

— Что такой злой?

— Какой есть, — пожал плечами Кузя и повернулся к нему спиной.

Тот недовольно отошел прочь, сел на завалинку той избенки. Щелкая семечки, косо наблюдал, что они будут делать дальше. Когда Кузя и Даша сели на лошадей, неторопливо ушел в ограду через дыру вместо ворот.

Перед тем, как ступить на мельничную дамбу, остановились. Из большого, крепкого дома напротив вышел мужик, махнул рукой, чтобы подъехали. Даша улыбнулась ему, потянула Кузю за собой:

— Это дядя Петя Ошаров. Мы у него однажды с тятей останавливались, чаевничали. И приветствовала его как родного: — Здравствуйте, Петр Гаврилович!