Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

Через пару сотен метров Вениамин прислонился спиной к пихте:

— Все, не могу! Проводник, давай отдохнем.

— Ты что орешь как блаженный? — зашипел на него Егор, грозя кулаком. — Тебя сейчас на этом угорье за пару верст слышно. Закрой рот и шевели ногами.

Вениамин подчинился, пошел следом, более не проронив ни слова за всю дорогу.

Вскоре однако гора выправилась, давая путникам небольшой отдых. На пару минут встали, отдышались. Костя достал компас, покрутил по сторонам. Стрелка показывает вовсе не в ту сторону, куда он думал. Посмотрел на Егора, тот усмехнулся в бороду:

— Студенты!..

— Далеко еще? — зашептал Вениамин.

— Только первый прилавок вышли.

— А сколько еще?

— Три таких же.

— Три?!.

Полезли дальше. Дождь не прекращается. Туман вправо вбок, в ложбину тянет. Лошади хрипят, люди тяжело дышат. Как ни стараются, шум от каравана слышен далеко вокруг.

Егор давно обратил внимание на свежие, солидных размеров следы медведя на тропе. Он проходил здесь не далее как вчера вечером, а может, и ночью перед дождем. Чувствуя его запах, лошади фыркают, крутят головами, но все же шагают дальше. Вдруг резко напахнуло псиной. Кони заплясали, стараясь рвануть с места со страха. Егор быстро обмотал уздечку своего мерина вокруг пихты, накрепко завязал, крикнул спутникам:

— Коня!.. Коня вяжи к дереву!..

А сам ловко скинул с плеча ружье, щелкнул курками.

Пока Вениамин и Костя вязали уздечку, в горе затрещало. Защелкали сучья, земля задрожала от могучих, тяжелых прыжков. Закачалась высокая, в рост человека трава. С каждым мгновением все ближе, ближе!.. Еще мгновение и вот он, медведь, вздыбился в трех шагах на задних лапах во всей своей звериной ярости. Заревел, как грозный демон, парализуя округу. Дыхнул из клыкастой пасти смрадом гнилого мяса. Без того высокий и большой, как часовенка на горе, перед людьми и вовсе кажется великаном. Парализованные страхом лошади подломились в коленях, пали на землю. Катя, пискнув, спряталась за Кузьку. Кузька с открытым ртом отскочил за пихту. До шока перепуганные Вениамин и Костя вскинули штуцера, готовые открыть огонь, но более трезвый и спокойный Егор заорал:

— Ни коим образом не бейте! Не стрелять!

А зверь разлохматился, рычит, чакает челюстями, пал на передние лапы, рвет землю, сложил ушки, играет лопатками: вот-вот бросится.

Тут Стюра сзади со стороны всплеснула руками:

— Што ты тутака разорался? Не видишь, мы в гору и так еле-еле идем? Без тебя тошно, а ишо ты тут воздух портишь! Дай-ка я те лучше ладушки спою!

И, хлопая в ладоши, притопывая ногами, запела песенку:

Медведь поворотил голову в ее сторону, в удивлении поднял уши, смотрит, сопит носом: что за диво? А Стюра подбоченилась, опять настаивает:

— У нас с ночи сухарика во рту не было, не жрамши с вечера, мокрые, как лягуши. Поскорее бы костер развести да согреться. Не будь дураком, смилуйся, дай протить мимо! А хошь, я про тебя спою?

Зверь и вовсе остолбенел. Сел, крутит башкой, слушает, как Стюра ему частушки выдает. Забавный голос у нее, будто молитву читает. А Стюра продолжала:

— Ну што ты тутака хрюкаешь? Хошь, я тебе сухарь дам? — Полезла за пазуху, вытащила заветный кусок: — На вот! Только не подавись.

Кинула ему кусок. Медведь дернулся в сторону, но потом осторожно ткнул нос, куда упал сухарик. Наконец, хватил запах человека!.. Как пружина капкана, взорвался на месте, развернулся назад и, вырывая из-под себя огромные куски дерна, бросился наутек. Несколько прыжков — и огромный зверюга растворился в тайге, будто его и не было. Все же, отбежав на почтительное расстояние, обижено заревел, будто у него отобрали соты с медом, так и пошел в гору, вырывая с корнями мелкие деревья и кустарники. Вскоре все же затих, слушая, что люди будут делать дальше.

— Что притихли? — вскидывая на плечо ружье, посмотрев на спутников, усмехнулся Егор. — От кого пахнет?

— Да вроде ни от кого, — стараясь казаться невозмутимым, ответил Кузька.

— Дядь Егор, чего это он? — белая, как мел, спросила Катя. — Он мог на нас кинуться?

— Да ну уж! Больно ты ему нужна, такая костлявая, — с улыбкой пошутил тот. — Пропастина у него тут лежит. Видно, сохатого задавил, завалил дерном да квасит. А тут мы. Как ему не защищать? Он ведь не знал, что люди идут, думал, другой медведь. А тут Стюра руками машет, ладушки поет. Ай, да Стюра! Ай, да молодец! Придется тебе сегодня по такому поводу полную чарку налить.