Владимир Топилин - Таежная кровь

В какой-то момент Топ понимает, что это сон. Хочет вырваться из его плена, но не может. Словно тяжелые свинцовые путы сдавили каждый мускул тела. Нет сил вырваться из цепких объятий наваждений, чтобы оторвать с головы когти свирепого, голодного шатуна.

Наконец проснулся. Вздрогнул, открыл глаза, прислушался. Нет, это не сладкий перезвон колокольчиков, а мягкие переливы таежного ручейка, бегущего где-то в стороне. И не шум мутного потока, а легкий ночной верховик шагает по макушкам деревьев. Нет «летящих» коней. Только насторожившаяся тайга вокруг, на многие километры, до невидимого горизонта.

Не открывая глаз, в полудреме Топ какое-то время прислушивался. Не слышно ли шагов? А может, пока спал, на лизунец вышел марал? Но нет. Все тихо. Только где-то в стороне однотонно выводит нудную песню ночная пастушка. Как на флейте начинающий музыкант пробует ноты. Дует в инструмент, но все никак не может перекинуть палец. Далеко на перевале резко ухает филин. Значит, все как и прежде. Можно спать дальше.

А сон так и «лепит» глаза сладким медом. Сверху «капает» на веки теплая, вязкая пихтовая смола. Такое чувство, что он не спал трое суток. Усталость, как после многодневного перехода. Кажется, что вот так и лежал бы целые сутки или больше. Только вот левый бок занемел. Рука затекла по плечо. Боль выворачивает мышцы наизнанку. Надо бы перевернуться на правую сторону, да лень. Может, поспать еще с полчаса, а потом развернуться? Нет уж, лучше сейчас, чтобы потом продлить время отдыха как можно дольше.

Топ перевернулся на правый бок. К самой стенке. Даже головой ткнулся в жерди. Левое ухо из-под капюшона – на страже. Покрутил головой, лежащей на сапоге. Приткнул руками полы телогрейки, ладони – под мышки. Поджал ноги под себя. Колени к животу подтянул. Так теплее. Можно опять отключиться на пару часов. А там будет видно. И сразу же уснул.

…Он помнит, что не было никакого сна. Только какая-то черная яма. Неизвестность и пустота. Как в пропасти. И где-то далеко стихает, притупляется нудный голос ночной пастушки. Мозг отключается. Голову окутывает сладкий туман.

Вдруг резко – щелк! Как выстрел из малопульки. Как предупреждение. Ухо, как неизменный часовой, тут же передало сигнал в голову: «Эй, хозяин! Просыпайся!» Разом, в одно мгновение пыхнуло, взорвалось сознание: «Что такое?» И следом: «Под тобой треснули полати».

Топ в полудреме, еще не очнувшись от сна, притих. Старается не дышать. В голове вяло «плавают» мысли: «Почему это произошло?» И – ожидание, не треснет ли где еще. Он знал, что лага под полом имела большой запас прочности, достаточный для того, чтобы выдержать вес троих человек. Значит, пока что можно лежать, не суетиться. Утро вечера мудренее. Когда будет светло, Топ посмотрит, что там произошло.

Надо бы осторожно перевернуться, встать, покинуть опасное место. Но расслабленное тело просит отдыха. Ему так легко, как, возможно, не было очень давно. Пригрелся, облежался, расслабился. Усталость последних дней сковала мышцы, и нет желания даже пошевелиться. Не хочется выпускать из-под телогрейки тепло, тем более что под ним спокойно. Больше ничто не трещит, не щелкает, не качается.

Мысли успокаиваются: «Что ты? Все хорошо!» Возможно, они беспечны, как и он сам. За все время, что Топ ходил в тайгу, вывел для себя правило: если в каком-то деле есть неопределенность, нужно положиться на волю времени. В большинстве случаев эта его «формула» давала неплохие результаты. И Топ привык доверяться времени. И как жестоко ошибся!

Больше нигде не щелкало, не трещало и, тем более, не качалось. А оборвалось, лопнуло, обрушилось! Как хрупкий сучок кедра под натиском толщи снега: держится до той поры, пока существует предел. Но потом в одно мгновение ломается в тонком месте.

Момент начала падения, кратковременный полет и удар о землю Топ помнит плохо, потому что находился в сонном состоянии. Все произошло так быстро, что чуткий сторож – ухо – не успело передать в мозг предупреждение. А сравнить случившееся можно, разве что с полетом пули на отрезке пути в несколько метров.

Два отрезка времени: состояние «до» и «после» словно соединились в противостоянии друг другу. Краткий миг падения! Высота шесть метров. И два отрезка времени разъединились: здоровое состояние «до» и… ползучее «после». Как у лягушки, перебегающей с одного болота на другое через проезжую часть. Радуется, надеется, стремится. И вдруг – попадает под колесо проезжающей машины. Какой-то миг – и машина уехала. Но задние ноги лягушки передавлены. Она еще пытается убежать с дороги и не понимает, что обречена. А сзади едет еще одна машина.