Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

- Значит, вошла в роль? - улыбка с лица не желала сползать. - Угадай, о чем я сейчас вспомнил?

- О чем?

- О поставленном на счетчик брате, безвинно убиенном хомяке и о том, что я страшный человек!Теперь звонко рассмеялась Дуня.

- Это был экстремальный случай, и организм мобилизовался!

- Могу себе представить... Что ты могла и не то сказать, войдя в роль. И уверяю тебя: ты доставила Идее Ивановне огромное удовольствие. Оправдала все ее ожидания о том, с кем я общаюсь.

- Ты меня успокоил, - пробормотала Дуня, помешивая ложкой чай. - Торт пробовать будешь?

- Буду, - Иван отломил ложкой кусок. - А ты думай пока над третьим вопросом.

Красный торт оказался вполне себе. Несмотря на цвет. Или - благодаря ему.

- Ммммм... Какая вкусная... Москва.

Дуня улыбнулась, но за свой торт приниматься не торопилась.

- Третий вопрос готов. Когда ты влюбился в первый раз. В детском саду? Или уже в школе?

Вопрос был явно шутливый. Задан с улыбкой. Но Тобольцев почему-то отложил ложку.

Конечно, мальчики влюбляются в девочек. Обычно так. Но в детском саду Ваню как-то миновала чаша сия. А потом у него появилась Лизка. Нет, он в нее не влюбился. Именно благодаря ей Ваня узнал многое о девочках. Например, о том, для чего нужны тампоны. Что одна грудь начинает расти раньше другой. И много чего другого, что предпочел бы тогда не знать, и что его в те годы откровенно смущало. Сейчас-то - сейчас Тобольцев понимал, что когда складывается танцевальная пара, определенная степень близости - и эмоциональной, и физической - неизбежна. Вне зависимости от того, готов ты к ней или нет. Ваня готов не был. И эта плотная вынужденная близость с неплохой, в сущности, девочкой Лизой убила все романтичные мысли в сторону противоположного пола. Какая, в пень, романтика, после фразы: «Ванька, ногу мне аккуратнее задирай, первый день». А потом, когда с танцами удалось распрощаться - тогда романтику вытеснили гормоны.

Влюблялся ли Иван позже? Много раз. В лица перед объективом, и не только в лица - влюблялся иногда страстно. Секунд на двадцать. Ну, может, на пару минут. Горячо был влюблен в своего первого педагога - Юрия Валентиновича. Абсолютно асексуально. Как в человека и наставника. С огромной симпатией относился к Марине Рох, и даже, наверное, был чуть-чуть, самую капельку влюблен - в ее сумасшедшую энергетику, мегапрофессионализм, отзывчивый характер, широкую улыбку и во все ее девяносто пять килограмм. Но это же не то. А что - то? И мы считаем только детский сад и школу? Потому что прямо в данный момент, кажется, что-то меняется. Кажется...

- Я не буду отвечать на этот вопрос.

Темные ресницы растерянно моргнули. Она явно не ждала такого резкого ответа на свой шутливый вопрос. Тронула пальцами висок. Кивнула.

- Ладно. Хорошо. Тогда так. Почему у тебя нет агента?

- А можно отвечать вопросом на вопрос? - надо как-то сгладить эту неожиданную резкость. - Кто такой агент?

- Агент, это тот человек, который тебя ведет, устраивает твои выставки, подбирает заказы и прочее. У тебя замечательные работы, и если бы был кто-то, согласный взять на себя организационные части, то ты мог бы выставляться. Не сразу в Москве, но в разных городах. Во многих городах. Персональные и сборные фотовыставки. Твои работы достойны этого, правда.Чтобы не покраснеть, Иван принялся увлеченно уминать красный торт. Дунина похвала грела изнутри лучше чая. Тепло так и грозило затопить щеки. Не хватало еще смущаться как гимназистка!

- Я об этом просто не думал, - все-таки пришлось прокашляться. - Или думал слишком мало. Мне процесс важнее результата. По крайней мере, так было еще совсем недавно. Или... Не знаю, в общем. Вряд ли смогу ответить точнее. - Остатки смущения растворил глоток чая. - Красный торт просто обалденный. С тобой выгодно спорить, Дуня.

- А ты подумай, - разумеется, она не стала отступать от выбранной темы. - Конечно, можно и нужно печататься в журналах. Но многие работы хороши в большом формате. Они - как картины. Ведь фотография - тоже искусство. И мы не спорили. Это - мой долг за твоего юриста.

Ощущение того, что кого-то всерьез волнуют твои фотографии и их судьба... Оно было не новым. Нет, оно было именно новым. Потому что так серьезно, честно, безо всякой выгоды для себя - только она. Чтобы окончательно не огимназиться, Иван решительно оправил в рот остатки красной Москвы.

- Ладно. Я понял тебя. На второй кусок мы заработали с Росей? Очень вкусный торт, а ты зря не ешь.

- Я думаю над вопросами, - спокойно ответила Дуня. - Если хочешь, можешь угоститься и моим куском.