Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

Тобольцев спустил рюкзак с плеча и задумчиво почесал затылок. Дуняша выдохнула. Застывшая маска с его лица исчезла. Рядом снова стоял знакомый автостопщик - фотограф - друг Тихого и просто... человек, которому она может довериться?

- Наверное... Хорошо, что до драки дело не дошло. А то если бы Тин уронил Росю именно на этот стол - они бы все вместе упали на тебя, вместе со столом... - и тут он немного нервно засмеялся. - Извини, это от неожиданности. Ну, конечно, разговор был не для чужих ушей, но раз уж так получилось... Думаю, ты понимаешь, что лучше этой информацией ни с кем не делиться.

- Боюсь, не поделиться уже не получится, потому что я делюсь с тобой. Я кое-что обнаружила, совершенно случайно. Иди за мной.

Дуня направилась к балкону, где находился ее кабинет, и, сев на стул перед компьютером, поинтересовалась:- Скажи, а ты знаешь, как выглядит Благородов?

- Нет, - раздалось совсем рядом. За спиной.

- Смотри, - она щелкнула мышкой, и на экране появилась сохраненная из сети фотография. - Вот это - Благородов, - потом открыла файл с витражом. - Похож?Именно тогда Дуня впервые в своей жизни услышала, как Тобольцев эмоционально и колоритно выражается нецензурными словами. Правда, через несколько мгновений он извинился, возможно, обратив внимание на слегка покрасневшие кончики ее ушей.

- Как ты это выяснила?!

- Я это выяснила полтора часа назад, если честно, - Дуняша не оборачивалась, говорить спиной было проще. - По ошибке загрузила не тот файл, а вот это фото... - снова переключила на портрет, - после услышанного разговора полезла в сеть посмотреть. Надо же знать в лицо тех, с кем не следует связываться. Но это еще не все, - на мониторе снова появился витраж. - Видишь второго мужчину? С усами?

- Вижу. Ты и его знаешь?

- Знаю. Смотри.

Дуня загрузила новый файл. Это был новостной ролик месячной давности, в котором рассказывалось о задержании главы преступной группировки, занимавшейся печатью фальшивых денег. Именно этот репортаж она видела по телевизору в вечер посадки яблонь, именно его искала после того, как удалось идентифицировать усатого мужчину. Дуня его вспомнила.

Ваня снова ругнулся нехорошими словами. На этот раз, правда, кратко. Зато очень емко.

- Получается, что два человека с не очень хорошей репутацией отлично друг друга знают, и один из них сейчас сидит в тюрьме - ждет суда. Я просто подумала, может, это как-то поможет твоему другу? Чтобы... чтобы выпутаться из той истории, в которую он попал? Я посмотрела в сети информацию про усатого - вот, собрала в отдельный файлик, ему срок светит немалый, и службы нарыли дополнительно еще много всего. Наверняка, Благородову очень невыгодно светиться во всем происходящем. Опять же, если посмотреть по доступным новостным сводкам, его имя нигде не упоминается, хотя в ходе разбирательств всплыло не одно и не два сопричастных лица.

Она, наконец, повернулась и посмотрела на Тобольцева.

- Дуня... - он покачал головой. - Как это по-царски. Любой здравомыслящий человек держался бы от подобного подальше. А ты играешь в Шерлока Холмса. И весьма успешно. Так... Так... Надо показать это Тину. И чем быстрее, тем лучше. Кроме того... Мне ситуация совсем не нравится. Я звоню Тихому!Тобольцев вышел за телефоном, и следующие его слова донеслись уже из глубины комнаты:- Ты же не против, чтобы он приехал?

Вспомнил! О правилах вежливости. Дон Кихот трассы Владивосток - Москва.

- Мне придется второй раз рассказывать про стол, ты не подумал об этом? И краснеть! - напомнила Дуняша, а потом вздохнула. - Не против.

- Дуня, краснеть бессмысленно, - Тобольцев вернулся на балкон с прижатой к уху трубкой, видимо, уже набрал номер и ждал соединения. - На фоне того, что накопала, твое сидение под столом может оказаться спасительным. Если что-то выгорит, Тин подарит тебе этот стол, - и через секунду сказал уже в динамик: - А я говорю, подарит! Записывай адрес и приезжай. Срочно. Нет, не телефонный разговор абсолютно. Дело касается долгов Роси.

Дуня написала на листе бумаги свой адрес. Тобольцев, наклонившись через ее плечо, продиктовал улицу, номер дома и квартиры Тихому.

- Это квартира Дуни Лопухиной. Вот приедешь и все узнаешь! Давай, мчи, причем верхом на Ракете.

Когда разговор закончился, Иван засунул телефон в задний карман джинсов и информировал:- Тин выезжает, но будет, с учетом пробок, не раньше, чем через час.

Дуня кивнула головой, а потом вдруг стала по очереди открывать сохраненные в папке файлы - имитировать бурную деятельность. Просто она начала осознавать, что впереди перспектива провести час наедине с Тобольцевым. Час с мужчиной, который ее целовал.Если до этого момента оба были заняты внезапным открытием и вели себя как единомышленники, то теперь, когда все важное было уже сказано, решение принято, звонок сделан, Дуня не знала, как вести себя дальше. Потому что важное отступало в тень. На целый час. И выдвигалось совсем другое. То самое - непрошеное, ненужное.Ей было легко вечерами обмениваться с Иваном сообщениями. Лежать в кровати и перед тем, как выключить свет, набирать: «Нет, я не читала эту книгу, но слышала о ней» или «Тяжелый день был, попался очень капризный клиент. Я рада, что он пошел искать другую фирму. Теперь главное - чтобы завтра не возвратился».