Бхишам Сахни - Девушка с делийской окраины

В том же самом поселке вместе с выходцами из Раджастхана жили парикмахеры, сапожники и дхоби, приехавшие сюда из Харияны и Уттар-Прадеша. Эти люди принадлежали к другим кастам, поэтому родственных связей с ними никто не имел, однако дружбу водили многие. Мазанка парикмахера Чаудхри сначала стояла у самого подножия холма, но потом он перебрался повыше, поселившись в домишке, освободившемся после смерти хозяйки. Работал он, как правило, где-нибудь на обочине оживленной улицы. Обосновавшись здесь много лет назад, Чаудхри уже не мыслил свою жизнь вне этого поселка.

Покинув лавку Гобинди, Чаудхри стал торопливо спускаться вниз по переулку.

— Надо что-то делать, а то как бы поздно не было, — пробормотал он себе под нос и ускорил шаг. В его маленьких глазках появился блеск. Смуглый долговязый человек в длинной голубой рубахе, он чем-то напоминал медведя, неуклюже шагающего на задних лапах.

Заметно похолодало. С неба сеялась противная морось. Словно возникая из тумана, холодная водяная пыль острыми иглами колола его разгоряченное лицо, каплями стекала по подбородку. Ветерок задул сильнее — туман стал рассеиваться, поселок вновь обретал свои краски. В переулке начали появляться люди: мужчины спешили на работу, женщины давно уже занимались делом — из мазанок доносился перезвон посуды. Задымили печки, сложенные во дворах, хозяйки принялись печь лепешки.

Подходя к своему домишку, Чаудхри краем глаза заметил, что жена, как обычно перепачканная с ног до головы, раздувает огонь в печке.

— Припозднился что-то ты нынче, — завидев мужа, сказала она. — Иль не пойдешь работать?

— Кому ж в такую погоду взбредет в голову бриться или стричься? Не видишь, какие тучи собрались?

— Чаю выпьешь? Я мигом приготовлю.

— Буди Басанти! — сердито оборвал ее Чаудхри. — Слышишь ты? Я сказал: поднимай Басанти. Да пусть умоется почище. Я сейчас…

И Чаудхри быстрым шагом стал спускаться вниз, пока наконец не остановился у дверей крохотной лавчонки-мастерской, что стояла у самого подножия холма и принадлежала хромому портному Булакираму, который уже открыл свое заведение и, держась одной рукой за поясницу, подметал площадку у входа. На веревке, протянутой над прилавком, висели готовые изделия: широкие цветастые юбки, детские рубашонки, штанишки и шапочки.

— Не рано за дела-то принялся, Булаки?

— Входи, Чаудхри, входи, дорогой, — с трудом распрямляясь, приветствовал его Булакирам. — Проходи, пожалуйста, садись. Спасибо, что наведался.

Проворно сняв с прилавка циновку, портной расстелил ее перед посетителем.

— Когда же залог получу? — осторожно спросил он.

— Залог, говоришь? Залог ждет, когда ты его возьмешь, — отвечал Чаудхри, не сводя своих крохотных глазок с лица портного. — Хоть бы и сегодня.

Хромой чуть не подпрыгнул от радости, и у него вырвался какой-то хриплый возглас.

— А не получится как в прошлый раз? Я привел свадебный поезд, а невеста травиться вздумала.

— На этот раз обойдемся без свадебного поезда. Потихоньку сделаем.

— Ты приготовь все в своем доме, а я уж будущую жену сумею принять у себя с почетом. — И из горла у него снова вырвался хриплый звук.

— Тысячу двести, и можешь забирать ее хоть сегодня, — твердо проговорил Чаудхри, не сводя глаз с портного.

— Почему вдруг так дорого? — удивился портной. — Ведь в прошлый раз сошлись на восьми сотнях. И шесть ты уже получил… А сегодня вдруг тысячу двести? Побойся бога, Чаудхри! Нехорошо это! Слово надо держать…

— Тысячу двести, Булаки! Согласен — получай ее хоть сегодня. Еще четыре сотни — и будет ровно тысяча. Остальные две сотни отдашь, когда невеста войдет в твой дом.

— Почему тысячу двести? По какой такой причине? — горячился портной. — В прошлый раз ты соглашался на восемьсот.

— Вот потому, что соглашался в прошлый раз… Четырнадцать лет девочке, пятнадцатый пошел. И цветочек этот я отдаю такой развалине, как ты… Ну, а если не согласен, то ведь мой товар не залежится: от женихов отбою нет. Твое последнее слово?

— А невеста сегодня же перейдет ко мне? — вкрадчиво спросил портной, облизывая сухие губы, и все его тело как-то странно дернулось, точно ему захотелось зевнуть.

— Конечно. Твое согласие — и через час она будет здесь.

— Не передумаешь? — дрогнувшим голосом спросил портной, и из горла у него снова вырвался хриплый звук.

— Я же сказал!

— Ты и раньше говорил — и не раз, а два.

— Значит, не веришь? Думаешь, обману? Разве я хоть раз обманывал тебя за эти годы? Словом, ждать мне некогда, давай деньги — и можешь забирать ее.