Александр Казимиров - Бульварное чтиво

Сколько Григорий спал — осталось тайной. Проснулся же он от духоты. К тому же ныла спина, и затекли руки. Вокруг висела кромешная мгла. «Ночь еще!» — подумал Григорий. Он хотел было присесть, но ударился лбом об потолок и очень удивился. Попытка повернуться на бок тоже не имела успеха. Холодный пот выступил на челе Григория. «Отцы святые, заживо похоронили!» — запаниковал он и стал звать на помощь. Но кто его мог услышать в этом персональном бункере? Григорий плакал и даже не догадывался, что где-то там наверху, в черной рамке стоит большая фотография, на которой он обнимает жизнерадостную Варю.

Жизнь человека соткана из случайностей: случайно родился, случайно умер, случайно попал не в то место и не в тот час и — аля-улю — мама, не горюй! Русские классики наглядно показали человечеству, что хорошее и плохое одинаково уживается в любом из нас. Многое зависит от ситуации, в которой мы находимся или оказались, благодаря обстоятельствам. Иной маньяк спокойно живет всю жизнь и никого не убивает, не насилует — случай не подвернулся. А поистине святого человека многие считают чудовищем, и осознают свою ошибку слишком поздно, чаще всего после смерти «чудовища». Все так, все с этим согласны, кроме закона. Он один не признает главенство случая, оперирует фактами, доводами и статьями уголовного кодекса. Стечение обстоятельств на него не оказывает должного воздействия, Закон его игнорирует, если только ты не сын депутата, крупного бизнесмена или не король Саудовской Аравии. На эту тему можно рассуждать бесконечно, привести кучу доводов за и против этого утверждения. Но мало кто оспорит, что судьбу не выберешь, как джинсы в магазине. Можно попытаться ее улучшить. Однако где гарантии, что достигнув желаемого результата, вы не отбросите сандалии, попав под автомобиль? Не утонете на престижном курорте или не подавитесь куском хлеба?! «Судьба!» — скажут, вытирая слезы, родственники и бросятся делить ваше барахло. Получается — случай способен нарушить любые планы, а сам он является частицей судьбы. И это касается не только человека, но и всего живого и даже не живого. Картина «Даная» висела себе, никого не трогала, радовала глаз любителям живописи и стоила бешеных денег. Молодая обнаженная женщина… Кому она перешла дорогу, кого не удовлетворила своим цветущим видом? Нашелся стервец! Взял да и плеснул на голую тетку серной кислотой! Значит, судьба у картины такая; не она ее себе выбрала, а судьба выбрала ее для жертвоприношения искусству. Можно привести кучу примеров из этой серии, но не будем. На кой хрен нам это сдалось?! Давайте поговорим о людях.

Сколько себя помнил Шевцов Николай Гурьянович, он всегда состоял в браке с гражданкой М. — хамоватой, убеждённой в надуманности любви женщиной — и изучал китайский язык. Зачем он жил с ней, в чём заключалась прелесть его страданий — объяснить трудно. Еще сложнее разжевать его влечение к китайскому. Скорее всего, имела место привычка или приобретенная за многие годы тяга к самоистязанию. Я не о том хотел рассказать, не с того начал и, по всей видимости, не тем закончу.

Выпроводив жену на дачу, Шевцов от безделья и скуки щелкал пультом телевизора. К своему удивлению он узнал, что кризиса в стране нет, народ живет в достатке, всем доволен: ходит с мобильниками, носки не штопает, а выбрасывает. От машин во дворах и на тротуарах — не протолкнуться. Интеллигенция гоняет на «Мерседесах», «Лексусах», «Ягуарах». Рабочий класс — на корейских или тольяттинских драндулетах. Международная обстановка нормализуется. Щевцов с интересом наблюдал, как в прямом эфире из подвала многоэтажки извлекают припрятанное террористами оружие и взрывчатку. Ему казалось, что все это дерьмо спрятали сами стражи порядка и таким образом демонстрируют свою осведомленность и работу по защите населения. Щевцов незаметно погрузился в сон. Его разбудил дверной звонок. На пороге покачивался декан филфака Григорий Наумович Гройсман — приятель и коллега Щевцова по институту.

Гройсман был подшофе. Не разуваясь, он прошел на кухню, поставил на стол портфель и долго в нем рылся. Шевцов видел: портфель пуст и найти в нем что-либо не представляется возможным. Гройсман развел руками и сказал, что забыл в магазине бутылку. Старый еврей счёл Николая Гурьяновича за идиота, долго надувал губы и порывался сделать громкое заявление. Щевцов не был дураком, всё понял без слов, сбегал в магазин и купил литр водки. Григорий Наумович оживился, предложил выпить за день рождения вождя мирового пролетариата. Друзья выпили. Потом пили за наказанных Богом древних египтян, к которым у Гройсмана было предвзятое отношение. Он не мог простить им унижение своего народа; обвинял фараонов в нетрадиционной ориентации и других мерзопакостных делах. Все виды парафилософии, по мнению Шевцова, уводят человека от реальности и потому вредны, как и сама религия. Но из деликатности он промолчал. Девятый вал гройсманского красноречия накрыл Шевцова с головой. Он выключил слух и включил его снова, когда гость стал хвастаться знакомством с человеком, который ежегодно заново бальзамирует или обновляет Ильича.