Юрий Нестеренко - Комбинат

— За что он сидел-то хоть? — спросил Николай. — За изнасилование?

— Нет, рэкет, — ответила Светлана.

— А, ну да. Вымогатель со стажем. Хотя, кажется, жидковат он для серьезного рэкетира.

— Ну он там не на главных ролях был, — пояснила Светлана. — Так, на подхвате… В начале девяностых, как на комбинате работы не стало, так их шайка и организовалась, его бывший одноклассник организовал… спортивная надежда школы… Ну и пару лет они ларьки околачивали и рынок местный, а потом решили, что крутые слишком, наехали на ресторан «Казбек» — а того не учли, что «Казбек» милиция крышует. Ну и сели все. Петька еще дешево отделался, главного их вообще в милиции забили насмерть… официально, конечно, умер от сердечной недостаточности…

— Вот уж кого не жалко, — усмехнулся Николай.

— Ну его-то, может, и не жалко, хотя тоже жена с двумя маленькими детьми осталась… но сколько было случаев, когда невиновных убивали, требуя, чтобы они на себя чужие преступления взяли… У нас милицию больше, чем любых бандитов, боятся.

Раздался громкий стук в дверь. Бабушка и внучка испуганно переглянулись.

— Кажется, легки на помине, — проворчал Николай. — Вовремя, блин.

Его догадка не замедлила подтвердиться: «Откройте, милиция!» — донеслось снаружи. Селиванов дернулся было, но тут же передумал.

— Алевтина Федоровна, лучше это сделать вам, — сказал он. — Уж вас они точно носом в пол не уложат.

— Иду! — крикнула старуха, чтобы не испытывать терпение стражей порядка. — Сейчас открою! Воображению Николая все еще мерещился грохот сапог и врывающаяся группа захвата, но вместо этого из передней после того, как щелкнул замок, послышался скучающий голос: «Ну, что у вас тут?»

«Ничего, — донесся голос старухи, — все уже в порядке.»

«Так что, ложный вызов, что ли?»

«Нет, не ложный… тут внук мой пьяный приходил, скандалил, но он уже ушел!»

«Это он, что ли, Селиванов?»

— Селиванов — это я! — громко сказал Николай, выходя в коридор; попутно он обратил внимание, что возле стены на мокром полу все еще заметны розовые разводы, и осколки вазы тоже. Возле двери топтались двое в сероголубых форменных куртках и фуражках. — Это я вас вызвал. Тут действительно внук угрожал хозяйке и хотел отобрать ее пенсию, но мы уже выставили его своими силами.

— Выставили? — иронически повторил один из милиционеров, похоже, тоже заметивший мокрый пол. — А может, убили и расчленили, а?

— Да господь с вами… — запричитала старуха, но Николай понял, что страж порядка изволит шутить.

— На документики ваши можно взглянуть? — продолжал милиционер.

— Пожалуйста, — Николай подошел и, с умыслом, протянул не паспорт, а журналистское удостоверение. Название газеты, однако, не произвело на красноленинского блюстителя закона (теперь Селиванов разглядел его сержантские лычки) никакого впечатления.

— Селиванов Николай Анатольевич, — прочитал он вслух. Придется вам с нами проехаться.

— Зачем? — возмутился Николай.

— Показания снять.

— Да какие показания? Кончилось уже все.

— Заявление писать никто не будет, — поддакнула старуха.

— То есть вы сознаетесь в ложном вызове?

— Да нет же! Если бы вы прибыли раньше… — «то застали бы Петьку лежащим в луже крови, и все было бы куда хуже», — закончил он про себя. Впрочем, за ранее судимого за вымогательство они бы, очевидно, особо впрягаться не стали…

— Ну если не ложный, тогда поехали.

— Да я вам здесь все расскажу. Собственно, и рассказывать-то нечего…

— Здесь нельзя. Лейтенант должен по форме показания снять.

— Уф-ф… — все это Николаю нравилось все меньше и меньше, особенно в контексте того, что он уже наслушался о местных ментах, и он был уверен, что у них нет законных оснований его забирать, но нарываться на произвольную трактовку понятия «сопротивление милиции» не хотелось. — Ну ладно. Назад-то хоть отвезете?

— Это уж как суд решит, — вновь пошутил сержант. Его молчаливый товарищ переминался с ноги на ногу на пороге. Николай оделся и вышел за ними под моросящий дождь.

Поездка на древнем милицейском «газике» не заняла много времени. Поворот в какой-то переулок, затем еще один — и машина остановилась перед обшарпанным двухэтажным зданием (впрочем, было ли в Красноленинске хоть одно здание не обшарпанным?) с голой лампочкой над дверью и решетками на забеленных окнах первого этажа. Следом за милиционерами (оба пошли впереди, так что это не напоминало конвой, но Селиванов все равно чувствовал дискомфорт) Николай поднялся на крыльцо, затем под скрип тяжелой деревянной двери прошел внутрь, мимо окошка, за которым скучал дежурный (один из милиционеров молча кивнул ему, давая, вероятно, знать, что все в порядке) и затем — в полутемный коридор, по которому за несколько мгновений до этого двое других милиционеров — в кителях, а не в верхней одежде — проволокли навстречу вновь прибывшим какого-то человека. Его тащили, подхватив под мышки, его голова свешивалась на грудь, а ноги бессильно волоклись по каменному полу.