Мария Метлицкая - И все мы будем счастливы [сборник]

— Сережа. Сережа, — повторил Зяблик. — Это и спасло меня, понимаешь? Вытащило за волосы из черного омута, прости уж за пафос. И я вдруг понял, что все это неспроста! Почему он появился в моей жизни именно в этот момент? Бог послал? И я ринулся в их жизнь, бросился наперерез. Его мать просто обалдела, с такой прытью и страстью я туда ворвался! Она даже испугалась, и это понятно: я оставался в ее памяти беспечным и нагловатым богатеньким Буратино, тем же равнодушным прожигателем жизни, а тут она увидела измученного, почерневшего, заросшего и нелюдимого человека… Ей стало страшно от того, с какой яростью я набросился на них, пытаясь вписаться в их жизнь. Кажется, она пожалела, что все рассказала сыну. Я приезжал к ним почти каждый день и просто сидел на их скромненькой бедненькой кухне. Сидел и смотрел на Сережу. И любовался.

— Он тебе сразу понравился? — тихо спросила Кира.

— Конечно! А он не мог не понравиться, понимаешь? Ну во-первых, — Зяблик оживился и разрумянился, — он красавец! Высокий и стройный, с правильным и хорошим лицом. Моя бабушка так говорила: хорошее лицо! Я понял позже, что это значит: доброе, милое, интеллигентное. Он был сдержан, корректен, вежлив.

Мать хорошо его воспитала, и я был так ей благодарен! Она дала мальчику прекрасное образование — он много читал, замечательно разбирался и в живописи, и в музыке.

Я был счастлив. Я летал. Жизнь обрела смысл. Сережа спас меня, и я стал суетиться. Мне хотелось отдать то, что я не отдал. Я уговаривал их сделать ремонт — хороший и крепкий ремонт, с импортными материалами, красивой кухней, ну и всем прочим. Они отказались. Решительно отказались, без вариантов.

Я пытался купить Сергею одежду — одет он был бедно. Какие у них были возможности? Он снова отказывался. Но здесь было проще — я купил все сам и притащил. Целый ворох — от белья и носков до костюма и дубленки. Он страшно смутился, а его мать возмутилась и яростно потребовала, чтобы я все это унес. Еле уговорил! Но надевать подарки он не торопился. А я его мучил: «Сережа, где куртка и новые джинсы?» Он страшно смущался.

Конечно, я таскал мешками продукты — все лучшее, самое-самое. Сережина мать раздражалась и ссорилась со мной. Вечно скандалили по этому поводу. Но я настоял. Я купил им путевки в Италию — Венеция, Флоренция, Рим. Она хлопнула дверью, почти выкрикнув мне в лицо, что сын пришел ко мне не за этим. Я постоянно, все время оправдывался перед ними. Но не уступал — ни пяди! В конце концов мы договорились, что мои «наступления» станут потише. Я согласился. Но в Италию они все же поехали и были, конечно, счастливы — это было их первое путешествие за границу.

Потом мы съездили на рыбалку под Ахтубу. Сережка оказался заядлым рыбаком. Нет, ты представь — я и удочка. Я и рыбалка! Я и палатка на берегу — комары и шершни, жара и духота. Кошмар и ужас, но я все выдержал. И снова был счастлив. Веришь, я повторял про себя: «Я на рыбалке со своим сыном. Я со своим сыном. У меня есть сын. Господи боже, какое счастье!»

— Верю, — отозвалась Кира. — Конечно же, верю! А его мать, извини? Как у тебя с ней? Сложилось? Ну и вообще, — совсем растерялась она.

— Не сразу сложилось, если по-честному. Но сложилось. Так, кое-как. Она меня терпела, я ее терпел. Мне было легче — я чувствовал свою вину и со всем соглашался. Хочешь — так, не хочешь — о’кей. Все будет по-твоему. Потом она стала ревновать сына ко мне. Но это тоже понятно и вполне объяснимо. Только знаешь… — Он на минуту задумался. — Мне было на все наплевать! На ее обиды, на ее претензии, на ее ревность. Я не обращал на это внимания. Я был счастлив, и мне было все равно, что там и как. Главное — это мой сын, мой Сережа.

Кира кивнула.

Зяблик снова прошелся по кухне. Зачем-то открыл холодильник и обернулся к ней:

— Слушай, ты, наверное, проголодалась?

— Нет, нет! Продолжай!

Он снова прошелся по кухне, встал у окна и спустя пару минут глухо сказал:

— А дальше… Дальше тебе все известно. Дальше была авария и все остальное. Все, Кира, — неожиданно твердо подытожил он. — Закончили.

Долго, минут десять, молчали.

— Зяблик, — вдруг вскинулась Кира, — а если нам куда-нибудь рвануть, а? В крутой ресторан, например! Или еще куда? Гульнуть широко, а, Лешка? Я угощаю! Засиделись мы с тобой, закисли совсем.

— Прямо сейчас? — Он, кажется, испугался. — Вот прямо сегодня?

— А что нам мешает? Мы ведь с тобой свободные люди!

Зяблик неуверенно произнес:

— Пожалуй, да. У своих я уже был и на сегодня свободен.