Маша Трауб - Любовь со странностями и без

– А ты проверь – умер Мотя или нет. – Маруся уперлась, и никакая сила ее бы не сдвинула с места.

Лена наклонилась над Мотей, но так и не смогла точно понять – дышит такса или нет. Она не умела определять степень трупного окоченения у собак и где считать пульс, тоже не знала. Но подержала руку на лапе Моти.

– Дышит, конечно, – сказала Лена дочке.

– Мам, я уже не маленькая. Мне кажется, он умер.

– Хорошо, давай мы войдем в дом и там разберемся, кто умер, а кто нет.

Лена аккуратно передвинула Мотю с порога. Собака не подавала признаков жизни.

Маруся нехотя разделась, поглядывая на Мотю.

– Катя, это мы! Кать! – позвала подругу Лена.

Катя выскочила из гостиной с выпученными глазами.

– Привет. Поздравляем. А чего Сашка вдруг напился? – спросила Лена. – У вас, кстати, дверь не работает и домофон тоже. Ты можешь Жулю успокоить? А то Маруся отказывается заходить.

– Сейчас.

Катя убежала, и, судя по звукам, Жуля получила внеплановое питание. Лай стих.

– Так, пойдем помоем руки, – предложила Лена Марусе.

Дверь туалета оказалась заперта.

– Ладно, можно и на кухне.

На кухне Лена обнаружила Любовь Михайловну, которая сидела на табуретке перед духовкой и неотрывно смотрела на пирожки.

– Любовь Михайловна, поздравляю вас с внучкой, – сказала Лена.

– А? Что? Да, спасибо, Леночка. Рада тебя видеть, – ответила та и снова принялась гипнотизировать пирожки.

– Мам, а кто эта девочка? Или это мальчик? – спросила Маруся.

Лена повернула голову и увидела рядом с мойкой ребенка. Действительно непонятно, то ли девочку, то ли мальчика. Ребенку на вид было года полтора, и он с жадностью пил воду из собачьей миски.

Лена бросилась отрывать ребенка от миски, наливать воду в стакан. Ребенок отказывался пить из чашки и тянулся к миске. Лена взяла ложку и напоила то ли мальчика, то ли девочку из ложки.

– Любовь Михайловна, кто это?

– А? Леня. Очень проблемный мальчик. У него явно есть признаки анемии, судя по кругам под глазами. У тебя, кстати, тоже.

Проблемный мальчик Леня шустро слез с коленей незнакомой тетки и вернулся к собачьей миске, в которой стал мыть руки.

– А мне ты так не разрешала делать, – ревниво заметила Маруся.

– Любовь Михайловна, у вас все хорошо? Что все такие странные? – Лена начала догадываться, что празднование детского дня рождения пошло не по сценарию.

– Мам, ты что застыла? Пирожки горят! – влетела на кухню Алла, старшая сестра Кати. – О, привет, Лен.

Алла открыла духовку, рывком вытащила противень и шмякнула на плиту. Любовь Михайловна так и сидела, застыв.

– Соня! Хватит жрать! Тебя скоро с гимнастики выгонят! – тут же переключилась Алла на свою дочь, которая тайком пыталась утащить пирожок. – Вы представляете? Я подошла к тренеру, хотела объяснить, что у нас слабый мышечный корсет, и что я услышала? Что у моей Сони спасательный круг на животе! И все засмеялись! Разве это смешно?

Любовь Михайловна захихикала, придя в себя. Лена тоже не могла сдержать улыбки.

– Я тоже буду считать, что у меня не живот, а слабый мышечный корсет. Прекрасная формулировка! – сказала Лена.

– То есть вы тоже находите это забавным? А то, что девочек заставляют голодать, это смешно? Тренер им сообщила, что она в пятом классе весила восемнадцать килограммов. И теперь все они хотят весить восемнадцать! Софа так весила в два года! У нее другая конституция! Мам, а ты чего смеешься? Могла бы меня поддержать! Каждый раз, как приезжаю, у вас дурдом творится!

Алла выскочила за дверь. Соня стянула еще один пирожок.

– Леночка, что мне делать? Я совсем запуталась. И знаете, просто удивительно, насколько разными бывают дети. Вроде бы одни родители, а дети – разные. Алла всегда была другой. Никогда меня не понимала. Она любила отца. У них была связь. А я ближе с Катюшей.

– А кто у вас туалет занял?

– Коля.

– Какой Коля?

– Муж Аллы. Мой зять. Он всегда был неразборчив в еде.

На кухню влетели Катя и Алла.

– Что он съел? – закричала Алла.

– Детский торт. Соня, между прочим, тоже его ела. Два куска схомячила. И ничего. Вон, еще и пирожком закусывает, – сказала Катя.

– Соня, положи пирожок немедленно, я сказала!

– Она все равно не будет олимпийской чемпионкой, пусть ест, – подала голос Любовь Михайловна.

– Мама! Ты специально меня довести хочешь? Коле плохо! Его тошнит!

– Ну, если бы я столько съела, мне бы тоже стало нехорошо.

– Ты опять заказала дурацкий торт! Ты хоть знаешь, что в него положили? – Алла продолжала орать на сестру. – Я же тебе говорила, что у Сони аллергия на сгущенку! Зачем ты дала ей блины со сгущенкой?