Вероника Кунгурцева - Киномеханика

— Я нарочно выбрал момент, когда у кассы нет людей, чтобы не отвлекать вас, потому что мне не нужен билет в кино, — сказал Марат, сдвигая фуражку на затылок. Только теперь она его узнала и покраснела от корней волос до ключиц — скрыть краску стыда или досады не помогли даже солнцезащитные очки. Но, опережая ее возмущение, он притронулся пальцами к козырьку и миролюбиво продолжил: — Эту фуражку, а вместе с ней плату за морскую прогулку я хочу вернуть тому моряку, с которым мы вчера ходили на катере. Но я не знаю, как это сделать, где его найти или хотя бы через кого передать. На катере мне подумалось, вы его знаете. Может, подкинете какую-нибудь идейку? Ведь нельзя спорить с тем, что надо платить по счетам и благодарить за помощь, а он меня вчера здорово выручил — долг чести всякого порядочного человека…

На этих словах Жека его едко перебила:

— Сколько раз со вчерашнего дня я слышу это выражение! Все дружно помешались на каких-то долгах своей чести, совершенно не заботясь о чужой. Я не хочу иметь ничего общего с таким моряком и, где он, не знаю и знать не хочу. Кажется, вчера на катере я выразилась на его счет достаточно ясно. Хотя мне тоже неприятно, что Адик сорвал на нём какое-то свое зло. Скорее всего, без причины… Но будь ты поудачливее — встретился бы с ним на том месте, где стоишь. Утром он брал билеты на вечерний сеанс.

— Жаль, — сказал Марат. Он уже почти отошел от кассы, но вдруг повернулся на пятке и вновь очутился перед окошком. — А, кстати, мы могли бы устроить ему приятный сюрприз. Если вы мне покажете его места, я куплю билет на ряд сзади, войду по третьему звонку, когда погаснет свет, чтобы он меня не видел, и вдруг надену ему на голову фуражку. А уж когда повернется — отдам деньги за проезд. Так нам будет легче всего найти друг друга.

— Это невозможно, — холодно возразила Жека, — ты сам прекрасно знаешь, что я не имею права дать тебе билет на такой фильм, тем более на вечерний сеанс. Даже если я пойду на уступку, тебя — это однозначно — не пустит в зал контролер. И ты напрасно потратишь деньги, а я получу нарекание.

— Пустяки! — покровительственно сказал Марат. — Просто скажите, что вовсе меня не видели, ведь билет на меня мог взять и кто-нибудь посторонний, с гораздо более представительной, чем моя, внешностью. Контролера же я беру на себя: покажу паспорт — и недоразумения развеются.

— Могу я тоже взглянуть на этот документ? — спросила кассир, поджав губы в точности, как баба Шура.

— Не сейчас. Многие ли граждане ходят покупать билеты в кино с паспортом? Вот и я оставил его в куртке. Постоянно забываю, что мой рост вводит людей в заблуждение относительно моего истинного возраста. Сам-то я всегда прекрасно помню, сколько мне лет, и от худой комплекции меньше их не становится, но другим моей уверенности достаточно, конечно, не всегда, особенно тем, кто, как вы сейчас, находится на службе. Однако в данной ситуации, я думаю, это еще не повод гонять человека туда-сюда по жаре, не снисходя даже к его хромоте. Довольно и того, что ровесники и люди младше по возрасту беззастенчиво «тыкают» мне в общении. А когда я — всё же я клиент, а клиент, хоть и щуплый, всегда прав, так ведь вас учат? — подхожу к окошку кассы, Евгения Лунегова не ждет меня за своим рабочим столом, а сидит в рабочее время на мягком диванчике и через укрепленное на стене зеркало смотрит, кто же это там стоит, и стоит ли он того, чтобы его обслуживать. Может, вы многих зрителей так разглядываете и сортируете. Но и это не повод требовать у вас жалобную книгу, правда? Я всего лишь прошу оказать мне маленькую услугу. Я подробно объяснил, для чего она мне. И обещаю, что никому о ней не скажу, хотя и сам не понимаю, от кого и для чего можно было бы скрывать такую безобидную мелочь, — миролюбиво закончил Марат.

— Ах, не морочьте мне голову! — с досадой сказала Жека. — Я хорошо знаю свои обязанности. Но среди них нет такой, чтобы упомнить в зале на четыреста мест, кто на какие места берёт билеты. На фильмы про любовь, да еще зарубежные, курортники валом валят. Все задние ряды уже заполнены. Места, которые займут одни люди, соседствуют с теми, что случайно берут другие, совсем не знакомые с первыми. Всё сливается. Да тут уже на половину зала почти сплошное кладбище крестиков! — С этими словами девушка водила тупым концом карандаша по схеме зала на 20 часов, которую вытащила с самого низа стопки. Марат следил за ее рукой, положив подбородок в миску для денег и прильнув лбом к стеклу, пока она не ткнула в край средних рядов. — Ну да, вот они, эти места: восьмой ряд, пятое, шестое. Повезло, что места плохие, сбоку, иначе кто-нибудь давно бы уже оккупировал и соседние. Значит, вам девятый ряд… скажем, пятое место. Чтобы вы могли нахлобучить на него фуражку. Так? Так. С вас восемьдесят копеек. Отродясь этот ваш моряк не показывался в кино — и вдруг два билета на строго определенные места! Не поленился прийти к открытию кассы, заблаговременно, хотя эту часть зала можно купить и перед сеансом, ведь это не места для поцелуев в последнем ряду.