Вероника Кунгурцева - Киномеханика

Во время обвинительной речи садовник, то и дело мотавший головой, пытавшийся перебить Голубева, чтобы выступить в роли собственного адвоката, в какой-то неуловимый момент смирился и затих. Но у Марата оставались еще вопросы к Глухому, которого вот-вот должны были увести — и только он его и видел. Некоторые жители микрорайона и отдыхающие, обсуждая поимку опаснейшего преступника, подвинулись ближе к более интересному теперь, после выяснения всех обстоятельств, пожару, давая разнообразные советы ахеянам, как лучше тушить огонь; другие расходились по корпусам санатория и квартирам двухэтажных и пятиэтажных домов, а то и высоток Бытхи. Марат подошел к следователю по особо важным делам; у того оказались при себе наручники, которые он деловито надевал на скрещенные за спиной руки нового арестанта, и, приглядывая за ботинками, оставленными на скамейке, твердо сказал, что хотел бы задать несколько вопросов подозреваемому. Голубев, пристально рассматривая Марата, который привык, что на него смотрели как животные или как на животное — не стесняясь и не отводя глаз, когда взгляды встречались, — кивнул:

— Что же, задавай свои вопросы — ты сегодня сыграл на руку следствию, придя своим путем к тем же результатам, что и мы. Притом мне показалось, что ты каким-то образом догадался о моем негласном присутствии при вашем разговоре и даже выудил у преступника признание о хранении валюты. Однако у меня будет одно условие… — Марат ждал, не делая хорошей мины при плохой игре и не забегая вперед, — и Прохор Петрович сдался: — Давай договоримся так: завтра, не позднее чем в полдень, ты должен явиться вот по этому адресу. — Он протянул бумагу с нацарапанными второпях названием улицы и номером дома, и Марат, прочитав, посмеялся над собой: это был адрес Фирсова с разницей квартир в два номера, не 61, а 63. — К сержанту милиции Василию Сироте. Не удивляйся: это такая фамилия. — Хотя Марат и не думал удивляться. — И дальше в сопровождении сержанта поедешь на железнодорожный вокзал, где вы сядете в поезд, следующий по известному тебе направлению — до станции Юрга. Там вы с Василием выйдете и отправитесь в некое Учреждение, где тебя уже ждут. Да, билеты на поезд будут у Сироты. Где ты проведешь эту ночь, мне неинтересно — как-то же ты устраивался до этого, переночуешь, где сочтешь нужным. Но в полдень чтобы как штык был у Сироты! Если ты согласен на такие условия — задавай свои вопросы. Мне тоже хочется послушать…

Марат сделал вид, что задумался, потом кивнул:

— Хорошо, меня устраивает такая перспектива. Только я бы хотел говорить с подследственным наедине.

— Да ты нагле-ец! — весело и веско вскричал Голубев. — Надеюсь, вопросы не касаются совершённых преступлений?

— Отнюдь нет.

Следователь отошел в сторону, уводя за двойное кольцо слышимости тех, кто еще толпился вокруг. Времени было мало, говорить с Глухим тяжело. Марат огляделся, но не заметил среди любопытствующих ни Тони, ни Жеки, ни даже Паши — толмачить было некому.

— Вы игрок? — встав на цыпочки и вытянувшись, чтобы быть поближе к слуху Германа, прямо спросил Марат. Тот стоял сгорбившись, накренив набок голову, повернув ушную раковину, похожую на крупного рапана, к лицу низкорослого дознавателя.

— Бывает, играю, друг народа. Но редко, — отвечал гид.

— Знаете ли вы такого — Фирсова Захара Трофимовича?

— Знаю.

— Вы играли с ним двенадцать лет назад и выиграли крупную сумму денег?

— Нет.

— Но вы увезли Селёдку на Север?

— Селёдку? Какую еще селедку, друг магнолий?

— Перестаньте называть меня другом магнолий! — не выдержал Марат. — Не рыбу-селедку, а женщину с родинкой на щеке, вы еще в кино с ней ходили на днях. Ну, вспомнили? Женщину Фирсова? — уточнил в заключение Марат.

— Да, увез. О чём глубоко сожалею. Ходят слухи, что она заключила с ним пари на меня, после того как он проиграл все ее деньги. Нина хотела удвоить свою жизнь: любым способом заполучить мужа, который был уготован ей судьбой. Чужие благие намерения, которыми оказалась выстлана дорога в мой ад. Продолжалось наше путешествие недолго — она меня бросила! Кроме Фирса, ей никто не был нужен. Я долго скитался по Северу, а потом вернулся сюда. И зачем тебе это, друг народа, зачем ты ворошишь эту старинную историю?

Прохор Петрович Голубев подошел и прекратил невнятный разговор в парке центрального военного санатория имени маршала Ворошилова, вернее — ор и крик в наступавшей темноте, на фоне догорающего дома и возгласов пожарных. Напоследок Глухой воскликнул: