Жужа Тури - Под одной крышей

А это уж просто смешно: не успела баронесса Вайтаи переступить порог, как тут же вернулся и Пинтер-старший, остановился в дверях и сказал:

— Очень хороший табак, госпожа Ковач, оставьте для меня килограмм.

Можно было подумать, что он боится, как бы завтра не расхватали весь мешок! Затем представился баронессе, мол, «целую ручки», поклонился, галантно расшаркался, словно у него никогда не болела левая нога. Вслед за ним просунул голову Дюрка Пинтер, сделал два размашистых шага и очутился посредине кухни. Поздоровался с домочадцами, пробормотал баронессе свое имя, пожелал доброго вечера. Мали пристальным, изучающим взглядом окинула отца, затем сына и отдала предпочтение первому.

— Хорошо, что мы встретились, господин Пинтер, — сказала она, — вы, кажется, старший по дому?

— Уполномоченный…

— Мне все равно, главное — велите убрать со двора кучи мусора. Сегодня утром я видела крысу. Это же неслыханно! Мы, в конце концов, не в дремучем лесу живем, не так ли?

— Я рад бы, баронесса, но управление возложило это на домовладельцев…

— Вот еще новости! Да если бы у меня и были деньги, я нашла бы им лучшее применение. Я часто вижу вас с тележкой, — обратилась она к Дюрке, — вы вечно что-то возите на ней…

Дюрка не сдержался и захохотал.

— Уж не хотите ли вы, чтобы я вывозил мусор? — прервал он словоохотливую баронессу. — Не откажусь, если хорошо заплатят, но не даром, не ради прекрасных глаз!

Пинтера-старшего покоробили его слова. Мари засмеялась, прикрыв рот рукой. Малика ничуть не обиделась, улыбнулась Дюрке, сунула руки в глубокие карманы пальто и, слегка покачиваясь на каблуках, сказала, растягивая слова:

— На кого же вы похожи?.. Каждый раз, когда вижу вас, ломаю голову и не могу припомнить…

— Случайно, не на какого-нибудь знатного вельможу?

— Не задавайтесь, — произнесла Малика в нос. — А может, это сходство шокирует вас?

— Оставим это, — отмахнулся Дюрка, — не будем затрагивать ваших друзей.

Пинтер-старший счел необходимым вмешаться.

— Баронесса, вы не обижайтесь на моего сына. Он дровосек, дитя природы.

— В самом деле дровосек? — И Малика еще раз окинула взглядом обоих. — Вы шутите? Неужели это правда, Маришка?

— Правда.

— Ой, как интересно. В Чобаде я была крестной самого младшего сына нашего дровосека, это стоило мне пятьдесят пенгё. Идемте, Маришка, я еле стою на ногах, весь день мы бегали с Рене. Хочу лечь пораньше, хотя до полуночи вряд ли усну. Вы тоже идете спать? — спросила она у Дюрки.

— Разумеется. Мне ведь на рассвете опять приниматься за дрова.

— Ах, до чего же вы надоели мне со своими дровами. Ну ничего, обойдемся и без парней, разве не так, Маришка?

— Мари, ты тоже ложись, в шесть утра тебе нужно выходить, — предупредила Луйза, далеко не приветливым тоном.

«Этого тоже не следовало бы говорить. Хорошо еще, что баронесса пропустила мимо ушей ее слова», — подумала Мари. Мали схватила за шиворот Жигу и побежала вверх по лестнице, следом за ней оба Пинтера и Мари. На втором этаже, расставаясь, Дюрка сказал Мари:

— Я слышал, кажется, по мосту иногда пропускают. Как только разузнаю поточнее, съездим за вашими вещами.

— Ну погодите, — погрозила Мали пальцем, — значит, подрядились перевезти вещи Маришки?

— Это совсем другое дело. — И он устремился за отцом.

Юци Пинтер была на кухне, услышав громкий, на высоких нотах разговор, вбежала в комнату. Пинтер-старший выкладывал из кармана на столик курительные принадлежности, деньги, зажигалку, а Дюрка, как делал это каждый вечер, стелил отцу постель. Пинтер-старший склонился над столом и, не поворачивая головы, сказал:

— Этот слишком развязный тон не всегда уместен.

Дюрка вскинул голову.

— А точнее, когда именно неуместен?

— Ну, хотя бы при встречах с баронессой… ты же не пас с ней вместе свиней. Она может оскорбиться, а мне потом неприятности…

— Я разговаривал с ней так же, как со всеми другими молодыми женщинами, как, например, с Палфи. И раньше ты не делал мне замечаний.

— Кто эта Палфи?

— Ты прекрасно знаешь — сестра тетушки Ковач, только ты не считаешь нужным помнить ее фамилию…

— Попрошу…

Но парень не дал ему сказать.

— Мне плевать, что она баронесса. Если ей не нравится мой тон, пусть не разговаривает со мной. И другие тоже, которые с фокусами…

В этот момент вошла Юци Пинтер.

— Ты что разорался, — оборвала она сына, — как ты разговариваешь с отцом?

— И тебе не понравился мой тон? Ладно, умолкаю. — И он вышел, с силой захлопнув за собой дверь. Пинтер-старший стоял у кровати и растерянно смотрел на жену.