Жужа Тури - Под одной крышей

— А я уже было совсем приуныла.

Винце приподнял жену, прижался лицом к ее лицу.

— Ты не смей унывать, слышишь? Мы с тобой не пропадем, будем работать.

— Конечно, будем.

— Будем, обязательно будем.

Вскоре все в доме знали о возвращении из русского плена мужа Маришки Палфи, но весть эта не вызвала такой сенсации, как несколько недель назад приезд барона. «Какая же это Маришка Палфи? Ах, та, что служит у Пинтеров…» — И на этом прекратились разговоры жильцов о Палфи. Барон уехал в Чобад, Малика возвратилась домой поздно ночью и не знала о столь важном событии. Утром в прозрачном халатике, лохматая, она появилась на кухне, где сидел за столом и завтракал молодой мужчина в солдатских брюках, в тенниске.

— А, — растерянно произнесла Малика и подошла поближе. Молодой человек встал, представился, пожал Малике руку с розовыми ногтями. Баронесса присела против него. — Значит, приехали? — протянула она. — Из России?

— Да, из Советского Союза.

— Странно, постоянно слышу «Советский Союз», но никак не могу привыкнуть. В конце концов, почему нельзя называть, как прежде, ведь там живут русские, не так ли?

— Русские и люди других национальностей. Советские люди.

— Видите, как вы толково разъяснили мне. Стало быть, из Советского Союза, — подчеркнуто повторила она и непринужденно засмеялась. — Как там жилось вам?

— Спасибо, хорошо. — Винце широко улыбнулся. Мари не говорила, что эта женщина такая наивная. Неужели ей нужно объяснять, что такое Советский Союз?

Но Малику это совсем не интересовало. Она зажгла газ, вскипятила чай, принесла из комнаты масло, хлеб и варенье, села за стол, и теперь они уже завтракали вдвоем.

— А Маришка где? Тоже хороша, в первый же день сбежала от вас.

— Ушла к Луйзе, у них моя одежда и другие вещи, сейчас принесет их.

— А что вы скажете насчет фабрики? Может, вы ей втолкуете, что ходить туда нет никакого смысла.

— Почему?

— Полно, так уж вы и не знаете, что скоро они все закроются. Нет ни сырья, ни угля, ничего!

Винце с любопытством разглядывал эту, видимо, еще недавно цветущую женщину, но уже начинавшую блекнуть, поскольку ей, наверно, приходится подолгу жить в Пеште. Чуть склонив набок голову, он сказал:

— Все может быть, все может быть…

— Видите, как быстро мы нашли общий язык. А ее хлебом не корми, только бы работать на фабрике… Хотите варенья?

— Спасибо, я сыт.

— Однако вы основательно отощали в том Советском Союзе. — Малике понравилось это название, и она, подчеркнуто смакуя, повторяла его, усмехаясь при этом.

— Там я поправился на двенадцать килограммов. В плен попал в конце войны, уже заболев тифом. Два месяца пролежал в госпитале, вылечили.

— Где?

— Под Москвой.

— Какая она, Москва? О пей столько всего говорят. Будто она похожа на большую деревню, женщинам запрещают носить шляпы, но я не верю. Разумеется, там есть Кремль, трамваи и театры. Маришка скрыла от меня, что у нее такой интересный муж. Я представляла вас не таким, а, знаете, этаким толстячком с большими усами и красным лицом, правда ведь, странно?

Винце плавно раскачивался на стуле, кивками, едва заметной улыбкой отвечая на вопросы баронессы. Даже не зная ни слова по-русски, он лучше понимал там людей, чем здесь эту баронессу, все интересы которой сводятся к трамваям и театрам в Москве.

— Я читала «Войну и мир», вы слышали о Толстом? Это был чудаковатый русский граф, к счастью войну и мир он описывал отдельно, в разных главах, поэтому войну можно было не читать. В романе много говорится о Москве и Санкт-Петербурге, как там жили. Конечно, с тех пор все изменилось. Но знаете, я беспристрастна, не так, как другие. Я утверждаю, что настоящий интеллигент не должен судить о чем бы то ни было односторонне, вынести приговор можно, только выслушав обе стороны, не так ли? Я, право, предпочла бы сначала увидеть Москву, а потом уже составить о ней свое мнение.

Как ангел-спаситель вошла на кухню Мари с одеждой на руке. Баронесса встретила ее словами:

— Почему вы, Маришка, скрывали от меня, что у вас такой симпатичный муж? Из ваших слов могло сложиться о нем впечатление как о каком-то сухаре, между тем с ним беседовать приятнее, чем с кем-либо из общества. Ну, пойду одеваться, за мной скоро зайдут, сегодня мы отправляемся в Императорские бани.

Но на Мари уже не действовал развязный, подкупающе безразличный тон баронессы. Она решительно заявила:

— Комнату сегодня же освобождайте, Малика, нам с мужем совсем тесно. В понедельник, возможно, он пойдет на работу, так что ночью ему нужно будет отдыхать.