Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

«Несерьёзный ты мужик, Александр Сергеевич, ветреный и переменчивый тип, раб сиеминутных настроений! – гвоздил внутренний голос. – Третьего дня про птичку, про плетение сетки, про Комарика с фонариком… А нынче – «на кой чёрт сдалась»… Вот и доярочка Танечка, опять же, никак из головы не идёт… И Машуля чего-то вспомнилась… Ложись-ка ты лучше спать, донжуан хренов!»

Шишкин подумал, устыдился и дисциплинированно подчинился внутреннему голосу.

Вот тут и закончим описание напряжённой недели, полной телесных мук, трудом и духом побеждённых, – пятый подвиг нашего главного героя Шишкина Александра.

Утро понедельника мудрее вечера не оказалось. Нога и поясница ныли, ладони жгло… Хотелось стрелецкой казни, причем Шишкин-младший готов был ответить за всех мятежных стрельцов разом. В этом виделся утренний смысл жизни. И объяснялся он логически всего лишь перестановкой ударения в глаголе «передохну́ть» – на «передо́хнуть».

Но стрельцов поблизости не оказалось. Зато невесёлых школяров хватало в каждом классе – умаялась ребятня за два минувших дня.

И Александр благородно отказался от экзекуции – анализа бедолагами «перлов» из собственных сочинений. Гнал новый учебный материал и даже новых заданий на дом не дал – сострадание победило.

Выйдя после шестого урока на улицу, хотел обозлиться, но от непроходящей разбитости и этого не получилось. А хотелось. Потому как ненастной серости и сырости двух минувших страдных дней как не бывало. Небо синело, солнышко грело, какие-то птички щебетали!

Эта «бабьелетняя» пастораль тут же привела к мысли, что, видимо, не напрасен был христианский наезд на древнеславянского Ярилу. В ипостаси Солнца отметился, а, поди ж ты, коварен батюшка оказался: вот чего бы не греть землю и людишек на поле в субботу с воскресеньем, так до понедельника таился, злорадствовал, валяясь на перине в своих небесных чертогах! Ну не кули же с картошкой там ворочал. Так, видимо, и тогда довалялся – до полного краха всего древнерусского язычества!..

– Эх ты, «свет и сила, бог Ярило, Красное Солнце наше! Нет тебя в мире краше!» — продекламировал Шишкин всплывшие в памяти строки из «Снегурочки» А.Н. Островского.

– Закончили на сегодня, Александр Сергеевич? Любуетесь? Как ваша нога?

Шишкин вздрогнул и обернулся. Через школьное крыльцо степенно шествовала директриса, видимо, на обед подалась. Александр, неимоверным волевым усилием складывая губы в подобие улыбки, мучительно отыскивал, что бы такое вежливое ответить. Зловредный внутренний голос подсказывал только одно: «Не дождётесь!»

– Всё нормально, Валентина Ивановна! – только и выдавил.

– Ну и прекрасно, – рокотнула директриса и направилась к своим пенатам.

Александр тут же вспомнил, что держит под мышкой до конца незаполненный классный журнал седьмого «А», где и был шестой урок, и с тяжёлым вздохом поплёлся обратно в школу.

В учительской ещё восседала тройка коллег: «англичанка» Лидия Михайловна, «биологичка» Вера Петровна и наконец-то обнаружившая себя учительница природоведения и географии Наталья Николаевна Михайлова, жена главного колхозного агронома и мама Натальи Ивановны Михайловой-второй, одной из пары полных тёзок-пятиклашек. Внешность «географини» являла собой полную схожесть не только с дочуркой, но и с супругом – вот ведь правду говорят, что в долгом браке муж и жена обретают общие черты – угловатая невысокая Фрося Бурлакова из «Приходите завтра», она же кухарка Матрёна из «Женитьбы Бальзаминова». Ничего общего ни у неё, ни у супруга с кашуланской Танечкой! Тут уж, скорее всего, однофамильцы, подумал Александр.

Судя по лицам троицы, думали дамы думы бытовые, невесёлые, уработавшись на землице-кормилице за два минувших дня. По крайней мере, послеотпускное полноформатное женское щебетание не звучало, хотя по обрывкам фраз Шишкин-младший понял, что «географиня» каких-то впечатлений насыпала – из связки «санаторий – Гурзуф». Однако восторгов от посещения «югов» не прослеживалось.

– Что же вы, Александр Сергеевич, моему оболтусу кол не всадили за сочинение? – вяло поинтересовалась «англичанка». – Обнаглел вконец! С ним дома сладу нет, хоть бы вы посодействовали…