Никола Юн - Солнце тоже звезда

Она достает свое, и теперь мы оба держим ложки с яйцом в руках.

– На счет три. Раз. Два. Три.

Мы съедаем яйца. Я вижу, как ее глаза округляются. Я знаю, в какой именно момент желток лопается у нее во рту. Она прикрывает глаза от удовольствия, словно никогда не пробовала ничего вкуснее. Она просила не пялиться, но я все равно смотрю на нее. Она ловит ощущения всем своим телом. Интересно, почему столь чувственная девушка так упорно не подпускает к себе ни одно чувство?

НАУЧИТЕСЬ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ПАЛОЧКАМИ

НАУЧИ ДЕВУШКУ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ палочками. Мой сын, он сделал то же самое. Он встречался с белой девушкой. Мой муж? Он это не принял. Сначала я согласилась с ним. Мы не говорили с сыном целый год после того, как он сказал об этом нам. Я подумала: мы не будем говорить с ним. Пусть поймет причину и одумается.

Мы не говорили, и я скучала по нему. Я скучала по своему мальчику, и его американским шуткам, и по тому, как он щиплет меня за щеки и называет меня самой симпатичной умма из всех. Мой сын, который никогда не стыдился меня, когда все остальные мальчики стали слишком американцами.

Мы не говорили с ним больше года. Наконец, когда он позвонил, я подумала, что он наконец одумался. Белая девушка никогда не сможет понять нас, никогда не станет кореянкой. Но он позвонил только затем, чтобы сообщить нам о своей свадьбе. Он хотел, чтобы мы пришли. Я знала, как сильно он ее любит. Любит больше, чем меня. Я поняла, что, если не приду на эту свадьбу, потеряю своего единственного сына. Своего единственного сына, который любит меня.

Но муж отказался. Мой сын умолял нас прийти, и я все отказывала и отказывала ему, пока он не перестал умолять. Он женился. Я видела фотографии на Facebook. У них родился сын. И это я тоже увидела на Facebook. Потом появился ещё один ребенок. На этот раз девочка. Мои внуки, которых я видела только на экране компьютера.

Теперь, когда все эти мальчики приходят в наш ресторан с девчонками, не похожими на их умму, я злюсь. Эта страна пытается отнять у нас все. Наш язык, нашу еду, наших детей. Научитесь пользоваться палочками. Нельзя позволить этой стране отобрать у нас все.

ОСТАЛОСЬ МЕНЬШЕ ДВУХ часов до назначенной встречи, и Даниэль очень хочет пойти в норэбан, что в переводе с корейского означает «караоке». Само слово «караоке» – японского происхождения; петь в караоке означает позориться в помещении, полном чужих людей, которые приходят сюда только для того, чтобы над тобой посмеяться.

– Оно отличается от американского караоке, – утверждает Даниэль, когда я начинаю отпираться. – Здесь намного цивилизованнее.

Говоря цивилизованнее, он подразумевает, что здесь вы позоритесь в маленькой приватной комнатке исключительно в кругу своих друзей. По случайному совпадению его любимый норэбан находится по соседству с рестораном, где мы только что пообедали. Оба заведения держат одни и те же люди, так что нам даже не приходится выходить на улицу, чтобы туда попасть.

Даниэль выбирает одну из самых маленьких комнаток, но она все равно оказывается большой. Эти помещения явно предназначены для компаний из шести или восьми человек, никак не двух. Освещение в комнате тусклое, а по периметру стоят мягкие диваны из красной кожи. Перед диванами – квадратный кофейный столик. На нем лежат микрофон, какой-то замысловатый пульт и толстая книжка, на обложке которой на трех языках написано «Каталог песен». Рядом с дверью – большой телевизор, на котором будут появляться тексты песен. На потолке висит диско-шар.

Бев это место пришлось бы по вкусу. Во-первых, она слегка помешана на диско-шарах. Четыре таких же висят на потолке в ее комнате. Еще у нее есть лампа-часы в форме диско-шара. Во-вторых, у нее шикарный голос, и она не упускает возможности продемонстрировать его другим. Я проверяю, не приходили ли от нее сообщения. Нет, ничего. Она просто занята, успокаиваю я себя. Она еще не забыла обо мне. Я все еще здесь.

Даниэль закрывает дверь.

– Поверить не могу, что ты никогда не была в норэбане, – говорит он.

– Возмутительно, знаю, – киваю я.

С закрытой дверью комната кажется совсем небольшой, а обстановка – интимной. Он смотрит на меня, и мне кажется, он думает о том же.

– Давай закажем десерт, – предлагает он и нажимает кнопку вызова официанта на стене. Принять заказ приходит та же самая официантка, которая обслуживала нас в ресторане. Она даже не удосуживается взглянуть на меня. Даниэль заказывает нам патбинсу – ледяная стружка с фруктами, небольшими кусочками рисового пирога и сладкими красными бобами.