Николь Уильямс - Взлёт

– Потому что я до смерти устал ощущать себя пиявкой на теле общества. Потому что я устал от подачек и от жалости, с которой мне эти подачки швыряют. Но вообще-то больше всего – потому что девушка, которую я пригласил на бал, заслуживает самого лучшего. – Джуд еще ниже сполз по стене и потянулся к моим ногам. – Можно мне?

Стопа полностью спряталась в его руках. Сильными пальцами он нежно разминал мои мышцы.

– Джуд, но я не та девушка, которая хочет всего самого лучшего или нуждается в нем. У меня лучший на свете парень, все прочее не имеет значения.

Джуд молча сосредоточенно массировал мне ноги, словно боялся, что раздавит их, если не будет делать все как можно аккуратнее.

– С этим ты, похоже, вытянула короткую соломинку.

Я молчала. Мне не хотелось вываливать как на духу все, что я к нему чувствую. Я по-прежнему хотела Джуда, как никого прежде, но и вариант собирать себя по кусочкам еще более мелким, чем неделю назад, меня тоже не устраивал.

– И чтобы ты знала, я в курсе, что говорят все школьные засранцы: типа я тебя бросил, потому что попользовался и ты стала не нужна, или потому что была для меня обузой, и еще с десяток тупых идей. Но я оставил тебя одну только потому, что не хотел, чтобы ты загремела со мной в полицию, если меня заметут. – Его плечи напряглись под серым трикотажем. – Не хотел, чтобы тебя посчитали соучастницей и все такое. – Джуд поднял на меня отчаянные, горящие искренностью глаза. – Это правда. Чистейшая правда. Не позволяй этим ублюдкам передергивать факты, чтобы испортить тебе настроение, хорошо?

Я не стала упоминать, что с настроением у меня было бы получше, если б я знала, что меня не выбросили, как позавчерашний мусор, на обочину. Но я чувствовала себя и виноватой тоже – виноватой в том, что повелась на россказни других. Джуд заслуживает, чтобы хоть кто-то был на его стороне. И этим кем-то должна стать я. Потому что больше некому.

– Эй, Люс. – Он взялся за вторую ступню. – Хорошо?

Я закрыла глаза – последняя защита от слез.

– Хорошо.

– Люс? – Джуд забеспокоился. – Блин, только не плачь. Я того не стою. Не вздумай даже думать о слезах.

Я дважды глубоко вдохнула, выдохнула и только после этого открыла глаза.

– Я не плачу, – отозвалась я, стараясь убедить сразу и его, и себя. – Я просто расстроена. А когда я расстроена, у меня вечно глаза на мокром месте. Но, чтоб ты знал, ты стоишь того, чтобы плакать. Серьезно.

Он еще какое-то время разглядывал меня, прежде чем переключить внимание на мою стопу.

– И чем же ты расстроена?

– Возьми любую тему, буквально любую, и велик шанс, что что-нибудь в ней меня расстроит.

– Хорошая попытка замутить воду, Люс, очень хорошая. – Джуд усмехнулся уголком рта. – Но что конкретно расстраивает тебя прямо сейчас?

Чтобы честно ответить на это, требовалось долгое, запутанное, тяжелое объяснение, после которого я бы предстала перед Джудом совершенно открытой, не таящей никаких секретов, а этого любая девушка боится едва ли не сильнее, чем всего остального. Поэтому я выбрала самый несложный ответ.

– Меня расстраивает все, что произошло в прошлую субботу с полудня до полуночи. Весь тот долбаный день пошел псу под хвост. Все, что могло пойти не так, пошло не так. – Почувствовав, что сейчас взорвусь, я мысленно нажала тормоз и начала снова: – Я расстроена, потому что не понимаю, почему все пошло не так, как планировалось, и зачем тебе вообще нужно было брать ту дурацкую машину.

– Я взял ту дурацкую машину, – спокойно ответил он, – и взял бы еще сотню, потому что, хоть ты и говоришь, что не хочешь самого лучшего, я сам хочу давать тебе только самое лучшее.

Я тронула его за локоть:

– Но почему, Джуд? Почему ты, чтоб тебя, так зациклился, что мне обязательно нужно только самое лучшее?

Он дернул плечом, опустил глаза.

– Потому что, Люс. Потому что ты самый важный человек в моей жизни.

На этом месте я сломалась. Чертовы слезы! Человек, которого он знает всего несколько недель; человек, который отвернулся от него в тот момент, когда ему больше всего нужен был друг; человек, который убедил себя, что в этого парня не стоит влюбляться… И этот человек, я, – ему важнее всех на свете.

– Я не заслуживаю этого титула, – призналась я, теребя рукав туники, чтобы не смотреть на Джуда.

Он взял меня за подбородок.

– Почему? Потому что ты наконец признала, насколько я опасен, и чувствуешь вину за это?

Я сверкнула глазами:

– Нет.

– Тогда почему? – В его голосе не было вызова, только любопытство.