Андрей Иванов - Аргонавт

Он привык отслеживать жизнь Семеновых (наблюдал за ними, как некоторые следят за звездами reality family show). Их семья ему представлялась небольшой планетарной системой, в которой он наподобие черного светила, озаряющего невидимые связи, удерживал планеты в гармоническом взаимодействии. Эта мысль ему пришла в голову, когда Павел прочитал запись Аэлиты о том, что во время перерыва на работе, после какого-то отвратительного клиента, который позвонил и долго выедал ей мозг, она вышла на крылечко фитнес-центра покурить с пластмассовым стаканчиком черного кофе без сахара (Боголепов выплеснул чай и сварил кофе), чтобы расслабиться. Тут позвонила мать и сказала, что они с отцом идут по какому-то делу, на какую-то встречу. Я сначала подумала, что они идут разводиться. Не знаю почему. У матери тон был такой убитый и злой. Думаю, таким голосом и говорят, когда разводятся: хочешь кричать, а сил нет. Потом я догнала, что это у нее связано со школой, и подумала: лучше бы разводились. Она меня попросила сходить за братом в детский сад. Когда такое со мной случается, я на несколько секунд ощущаю себя матерью, и что я замужем, и что мне уже много лет, так много, что жить совершенно не хочется. Боголепов проверил аккаунт Зои, увидел запись Zoe Semenov is at Tallink Spaи понял, что: во-первых, они не знают друг о друге правды – Аэлита не понимает, что родители идут оттянуться в спа, а они не догадываются, что она не в школе; во-вторых, одновременно (с разницей в несколько минут) появившиеся записи, словно отражаясь друг в друге, бросают в мою душу отблеск истины, сообщающей об их семье куда больше, чем мог бы рассказать каждый из них или все они вместе взятые, отчего у меня в сознании возникла кристально ясная, почти как видение, картина их актуального существования, с одной стороны, это видение меня убеждает в инобытийности девочки, а с другой – меня не покидает пугающее чувство присутствия таинственной силы, природу которой мне никогда не постичь.

Она увидела, как женщина, похожая на кота, клеит на столб объявление. Аэлита дождалась, когда та уйдет, подошла: написано по-русски (неужели русская?), уроки шведского и английского. (Как любопытно!) Она оторвала телефончик, немедленно приняв решение учить шведский.

Ее зовут Кэт, и она – лесби. Ни за что не подумала бы, что она русская. Конечно, она странная. Страннее не бывает. Прямо как придумана самой Астрид Линдгрен. Взрослая Пеппи. Более экстравагантных людей в Тлн точно нету. Ее подружка шведка – культуристка, вся в тату, как Лисбет Саландер, только крупней. Просто две очень крутые тетки. Я думала, что Кэт сорок, а ей всего тридцать два. Не от хорошей жизни она так высохла. Она очень экстравагантно одевается дома. То, как она ходит на улице, оказывается, даже не десятая часть ее прибабаха. У нее длинные платья. Кружевные кофты. Сетчатые в крупную клетку чулки. Дома ходит в высоких ботинках на шнуровке. Видела корсет. Кожаный пиджак офигенный. Наполовину гот, наполовину эмо. Очень мрачная, но улыбка теплая, слегка змеиная, но больше кошачья. Сразу предупредила: «Я своей ориентации не скрываю». Я ей сказала, что меня этим не смутить. Ей это понравилось. Я заметила. Я сразу заплатила за пять уроков. Она сказала, что они скоро переезжают в Кадриорг. Спросила, нет ли у меня знакомых на машине. «Тогда можно пять уроков бесплатно заниматься». Я пообещала помочь. Она отдала деньги. Дедушку попрошу. У них вещей мало. Интересное приключение. Я их сразу нашла в ФБ. Кэт любит анимэ, слушает Sinead O’Connor, а ее подруга ведет дневник бодибилдера, записывает все, что она поднимает и ест, с точностью до граммов, у нее рост 1 м 65 см и она весит 80 кг, в этом году ей исполнится тридцать, ее зовут Ursa. Я соврала, что мое имя Аня (терпеть его не могу, но все-таки лучше моего).

На общей кухне в школе Павел ненароком подслушал, как Зоя пожаловалась Лене на то, что не знает, где ее дочь отмечала Новый год:

– Представляешь, понятия не имею!

– Ну, а я не знаю, где был мой муж.

– Вот так. Дожили, называется.

– Ну, я не волнуюсь: он хотя бы по паспорту взрослый человек.

– Да, но моя-то, моя… Как все быстро изменилось. Я всегда знала: с кем, где, на какой квартире или дачке… Думала, в этот раз с Антоном. Оказывается, она послала его подальше и испарилась. Я не знаю, где она шлялась с тридцать первого на первое. Пришла рано утром, пьяная, замерзшая, злая. Ничего не сказала. Нет. Я спросила, где она была. Она огрызнулась: «Как меня все достали!» – и пошла спать. Выпила горячий крепкий кофе и свалилась спать. Такой я ее никогда не видела.