Николай Коняев - Пригород

Сейчас все пятеро стояли на рамке рядом с Миссуном и наблюдали за маневрами тепловоза. Вот над закопченной стеной завода проплыли красные крыши домиков-упаковок на платформе с импортными станками, потом исчезли из глаз, а тепловоз возвратился назад, толкая перед собой какой-то крытый вагон.

Совсем распогодилось, и тепло припекало сейчас мартовское солнышко. С навеса над рамкой капало.

— Сегодня у нас в ночную Русецкие… — проговорил Миссун и задумчиво поскреб пальцем бровь. — А у него гриппом болеют все… Двое человек всего выйдет сегодня…

— Н-да… — безучастно кивнул Сват. — Весна да болезнь как подружки ходят.

— Двое… — Миссун снова задумчиво поскреб пальцем бровь. — А может, ты выйдешь, а? — он повернулся к Термометру. — У тебя ведь должок, помнишь?

Термометр нахмурился. Должок, действительно, был: неделю назад Термометр прогулял смену.

— Ну, выйду… — сказал он. — Раз Термометр обещал, то за ним не пропадет… Выйду.

Однако тут же вспомнил, что сегодня получка, что сегодня все будут гулять, а ему придется целые сутки пахать, и настроение у него испортилось.

— Всегда так… — буркнул он. — Чуть что, так сразу Термометр…

Припекало весеннее солнышко, разнежило оно всех, никто из хлопцев даже не матюгнулся на Термометра, и тот совсем осмелел.

— Едри его вошь! Тепловоз там еще час копошиться будет. Я, пожалуй, в буфет зараз сбегаю. Слышь, Гена?

Миссун молча кивнул ему, и Термометр исчез с рамки.

— Слушай, Гена… — прервал молчание бригадир. — А чего это вчера новый начальник Калачикам про сквозные бригады говорил?

— А! — Миссун поморщился. — Ему легко говорить, а у меня вечером два человека на смену выйдут, да еще третий не поймешь кто, вот и работай с ними… Хоть сквозную бригаду налаживай, хоть сам на вагон иди…

— Ну, а все-таки? — настаивал бригадир.

— Да это же просто, Максимович, — вступил в разговор Сорокин. — Про это давно уже говорят. У нас радио в комнате не выключается, так я всего наслушался… Это просто. У строителей, например, бригада подряжается весь дом от фундамента до ключа довести, а у нас, к примеру, ну, даже и не знаю… Весь, наверное, цикл разгрузки надо пройти. От вагона до конвейера… Все одной бригадой. Вот сгрузим сейчас станки в снег, и будут они стоять, может, целый год, а ежели по-ромашовски, так надо их сразу в цех везти… Штука-то, наверное, хорошая, только загвоздка одна есть. Надо, чтобы все работали. Без этого ничего не получится…

— А-а… — сказал бригадир. — Ну, тогда понятное дело. Не для нас это, конечно…

Как обычно, планерка началась в кабинете главного инженера в 8.30. Ромашов вошел, когда все начальники цехов и служб уже рассаживались за длинным столом Кузьмина. Ромашов пристроился рядом с Петром Михайловичем Медведевым, начальником литейного цеха, прозванным на заводе Медведем.

Никто не изучал заводской климат, но многие замечали, что металл здесь быстро ржавеет, а люди обрастают прозвищами. И кажется, вроде бы наугад назовут человека, но пройдет месяц-другой — и то ли свыкнутся с кличкой, то ли сам обладатель ее успеет измениться, чтобы соответствовать прозвищу, но встретишь его и не сразу вспомнишь настоящее имя и отчество.

— Ты сегодня двенадцать контейнер-ров закинь мне! — прорычал Медведь, склоняясь к Ромашову. — Ср-рочно! — И он провел своей толстой лапой по горлу. — Режешь меня, парень!

— Хорошо! — коротко ответил Ромашов и замолчал. Кузьмин стучал карандашом, призывая всех к тишине.

— Начнем, товарищи? — спросил он. — Кажется, все в сборе…

— Давайте начинать! — буркнул уткнувшийся в свои бумаги заместитель директора по сбыту, прозванный на заводе Гвоздеглотом.

Несколько лет назад, будучи в загранкомандировке, заместитель директора сделал себе операцию по пересадке волос. И то ли операция оказалась мучительно-болезненной, то ли были другие, более веские причины, но с тех пор в уголках рта заместителя директора залегли горькие складки, и все лицо приобрело такое удрученное выражение, что первым делом хотелось спросить его: не желудком ли мается уважаемый товарищ? «Да что вы, право! — протестующе крутил головой заместитель директора и откидывал назад искусственные волосы. — Я своим желудком, ха-ха, гвозди могу переваривать!» Так и прижилось прозвище, и похоже было, что крепкий желудок Гвоздеглота способен переваривать не только гвозди…

— Давайте начинать! — повторил Гвоздеглот. — Александр Сергеевич задерживаются.