Николай Коняев - Пригород

— Не знаю… — чужим голосом ответил Угрюмов. — Наверное, дома…

— Почему это он дома сидит? — удивился Марусин. — Заболел?

И он вопросительно посмотрел на Бельё.

— Ладно, — сказал тот. — Кончай куражиться. Это, в конце концов, и неблагородно даже.

Ничего не понимая, Марусин пожал плечами и, прихватив увязанные в стопку бумаги, вышел из комнаты. Обстановка в редакции показалась ему очень странной, но, в конце концов, ему-то до этого какое дело?

На улице он облегченно вздохнул. Все. Кончено. Больше он никогда не покажется здесь.

И сразу же он увидел Зорину. Она шла по противоположной стороне улицы.

— Люда! — закричал Марусин. — Пошли кофе пить.

Люда услышала его. Радостно заулыбалась и остановилась, ожидая, пока Марусин перейдет через улицу.

— Ну, как? — спросила она.

— Нормально… — ответил Марусин и шутливо обнял девушку. — Все в порядке. Не пропадем.

В кафетерии, что располагался под рестораном «Волна», они встали в очередь к кофеварке.

— А я скучала без тебя… — улыбаясь Марусину, проговорила Люда. — Не с кем было кофе ходить пить.

Марусин улыбнулся в ответ девушке. Нет, жизнь была прекрасна. Впереди неплохая работа в Ленинграде, есть жилье, красивая девушка скучает без него — чего еще надо человеку?

— Ты знаешь, — благодарно сказал он, — я сейчас вышел из редакции и подумал: как хорошо, что больше никогда не появлюсь здесь. А потом увидел тебя и пожалел…

— Ты уходишь? — удивилась Люда. — А куда?

Марусин ответил.

— Обидно… — опустив голову, проговорила Зорина. — А я кошка… Я к месту привыкаю…

— А я собака… — улыбнулся Марусин. — Я к тебе привык.

Зорина внимательно взглянула на него.

— Мы же ведь будем встречаться? — спросила она неуверенно.

— Конечно, будем…

— Хорошо… — Зорина слабо улыбнулась. — А все-таки жаль, что ты уходишь.

Марусин не выдержал.

— Послушай! — сказал он, беря девушку за руку. — Объясни хоть ты, чего это вы все жалеете? Ведь сами же знаете, что меня уволили за профнепригодность.

— Да ты что?! — изумилась Зорина. — Ты что, не знаешь ничего, да?

— Нет…

— Ну, ты даешь… Тут же такой скандал из-за твоей статьи был… Редактора сняли с работы, и его замещает сейчас Бонапарт Яковлевич. О каком увольнении может идти речь? К нам приходил Кандаков и назвал тебя самым способным у нас журналистом…

Люда хотела еще что-то рассказать, но внезапно замерла на полуслове, увидев, как мгновенно посерело лицо Марусина.

— Что с тобой? — спросила она.

— Нет… — сказал Марусин чужим голосом. — Ничего. Значит, такие дела?

— Такие… — опустив голову, ответила Люда. — Мне жаль, что все так получилось. Ведь это ты из-за меня, да? А я еще и про самоубийство ляпнула.

Марусин вздохнул, осторожно погладил руку девушки и встал из-за столика.

— Я пошел, — сказал он и улыбнулся. — Мы еще обязательно увидимся.

От его улыбки Зориной захотелось плакать. Марусин уже ушел, а она все еще сидела за столиком и осторожно покачивала в руках чашечку остывшего кофе.

Выйдя из кафетерия, Марусин пошел прямо по улице, не думая, куда он идет. Все сходилось. И смущение Бонапарта Яковлевича, и поведение Угрюмова, и рассказ Зориной. Кончики ушей Марусина покраснели. Ему просто сунули кусок, от него откупились этой должностью редактора в Доме санитарного просвещения.

Он долго шел, не думая о том, куда идет.

Уже давно кончились городские кварталы, и сейчас Марусин брел вдоль заборов, за которыми располагались склады. Сюда ему и нужно было прийти.

И снова усмехнулся Марусин, думая о том, что, куда он собирался пойти утром, туда и пришел. Он стоял возле ворот, ведущих на склад макулатуры.

Заведующий долго в изумлении листал трудовую книжку Марусина, проверил его паспорт, надеясь найти отметку о судимости, потом поднял глаза на Марусина.

— Конечно… — неуверенно сказал он. — Конечно, вакансии, — он с трудом выговорил это слово, но с Марусиным ему хотелось показать себя культурным человеком, — есть… Но вы ведь знаете, какая у нас работа?

И он взглянул на него с надеждой, что Марусин объяснит ему, почему, имея высшее образование и чистую трудовую книжку, устраивается тот на склад макулатуры. Но…

— Я знаю… — сказал Марусин.

— Ну и прекрасно… — чтобы скрыть растерянность, проговорил заведующий складом. — Пойдемте, я покажу, где вы будете работать.

Огромное здание склада было пустынным и бесконечным. Над грудами бумаги сиротливо возвышались прессы, но рабочих возле них не было.