Владимир Караев - Частный доктор

«Господи! Я ее поцелую, а она мне скажет — не сейчас, я не хочу…»

И одна только мысль стала смыслом бытия:

«…лишь бы не оттолкнула — Господи! — лишь бы не оттолкнула…»

Губы нежно коснулись ее губ. Совпали. Слились. Сандра застонала.

Стон донесся из другого мира, пространства, времени. Он манил, звал за собой, и накрывшая Лешу с головой новая волна понеслась на пенистом гремящем гребне вслед за ним, чтобы обрушиться в полночь его стоном, которому вторил в ночи рев мотоцикла «Харлей Дэвидсон».

Серый депрессивный свет пробивался сквозь небрежно задернутые шторы. Утро переживало нелегкую фазу рождения. Ни в одном процессе рождения, тем более нового дня, нет и не может быть ничего привлекательного, только страдание и мука. Позже энергия солнца зальет мир розовым зефиром, но это произойдет потом, на стадии младенчества, а пока — несправедливо рано наступившее серое утро!

Леша вздохнул. Шаббат — Святая Суббота: все и всё отдыхает. Можно нежиться в постели, дрыхнуть хоть до обеда. Где справедливость?!

Леша вздохнул вновь. Но Высшая Справедливость не восторжествовала, Небесная Благодать не снизошла на него и не даровала ему сон. Впрочем, он чувствовал себя отдохнувшим, посвежевшим и… полным сил!

Он покосился влево. Сандра спала глубоко и безмятежно. Леша тихо сел на кровати, нашарил сандалии — никаких мягких тапочек, только жесткая кожа — и побрел тихонечко в душ.

Сквозь шум меняющих свое направление и напор хитрых массажных струй услышал завывание кофейной машины, мелющей кофе, и просиял — встала Сандра, ура!

Божественный аромат утра выходного дня, сотканный из запахов крепкого неспешного кофе, свежевыжатого апельсинового сока в высоких студеных бокалах и круассанов с нежной, как принцесса на горошине, корочкой, на которой еще чуть пузырятся капельки масла… Благословенна будь, Царица Суббота!

Кухня — спящая красавица холостяцкого дома — проснулась от женского присутствия, взволнованно задышала, зашумела, соблазняя временную хозяйку (останься с нами!) модерновыми дизайнерскими агрегатами, нежно заскворчала сковородой, вздыхая распахнутыми дверцами по своей мечте.

— Зачем тебе все это кухонное великолепие?

Сандра ловко перебросила шипящую гренку на тарелку, одновременно прикурив сигарету от спички — трюк на грани циркового этюда.

— Мне? — Леша быстро уселся на свое место, окинув и Сандру, и завтрак одинаково плотоядным взглядом. — Ты же сама перестроила! Себя и спроси!

— Да ну! — Сандра брезгливо дернула плечиком. — Старая ни на что не годилась! Стандарт журналов для новорусских миллионеров! Фу! — сморщила носик и без видимой логической связи добавила: — Эта, правда, тебе тоже не нужна!

— Если не нужна, то зачем делала? — промычал Леша с набитым ртом.

— Потому что это было совершенно необходимо, — Сандра взглянула на него с ласковым сожалением, с каким обычно смотрят на непонятливого ребенка.

— Женская логика непобедима! — кивнул он, смакуя кофе. Кофейная машина была единственной кухонной привязанностью. По цене и стремительности своих линий это был маленький настольный «бугатти», зато кофе варил необыкновенный.

Сандра села напротив. Мелькнул черный с золотом декадентский мундштук, с шорохом упал пепел в необъятную сигарную пепельницу.

— Ты ничего не будешь? — Леша беззаботно намазывал масло на круассан.

— Почему же ничего, — Сандра улыбнулась. Ирония к самой себе. — Кофе. Сок. Сигарета. Легкий завтрак — хрупкий стан.

Волны мерно шелестели внизу. Морская пыль наполняла утренний бриз свежестью и ароматом моря, оседая влажной солью на коже. Но вот шелест волн стал уходить на задний план, уступая место нарастающему жужжанию кондиционеров — дневной зной израильского лета безжалостно вступал в свои права.

Тяжелое темное стекло балкона отсекло уличные шумы. Тишина. Прохлада.

Кондиционированный воздух придал дыму сигареты неприятный металлический привкус. Курение в его квартире находилось под строжайшим запретом. Но — удивительно! — на Сандру запрет не распространялся. Во всяком случае, она так решила.

Сандра встала из-за стола, потянулась, закинув руки над головой, тело вытянулось, спина прогнулась. Узел простыни лопнул, не выдержав напора груди, и красный шелк заструился вниз, замедляясь на изгибах тела. Обнаженная Сандра — ни капли смущения — прошла в гостиную. Охнула экстатически от соприкосновения с шершавой и холодной шкурой дивана и блаженно замерла.