Игорь Родин - Совесть палача

— Смешно ему, блин! Сплю и слышу, как кто-то воет. Не пойму, что за херня? А оно всё громче. Ей-богу, меня чуть дедушка Кондратий не обнял! Нельзя так издеваться над людьми!

— Эх ты, аника-воин! А ещё хотел людей «исполнять»! Какой ты на фиг танкист? Ладно, извини. Но согласись, круто вышло?

— Иди ты…

— Как ремонт?

— Нормально.

— Твоя не вернулась?

— Нет. Она до завтрашнего вечера там сидеть будет. Сам как?

Я чуть запнулся. И, правда, как я сам себя сейчас чувствую? Обычно я всегда переживал такие моменты тяжело. В голове прокручивались сцены расстрела, все мельчайшие детали. Выстрел, кровь, слова перед казнью. Глаза того, кто сейчас умрёт, их выражение. Но теперь в этот текущий момент ничего такого не наблюдалось. И не потому что я тут заработался. Просто ещё свежо воспоминание об отвратительной гусенице в человеческий рост, икающей и вздрагивающей. Нет ассоциативного ряда, чтобы совести зацепиться и начать мотать из этого насекомого шёлковую нитку страха и угрызений. Да ещё спиртное растормаживает и прогоняет хандру метлой немотивированной эйфории.

— Ты знаешь, как никогда хорошо!

— А что случилось?

— Да всё, как обычно. Я ж говорил, тут мне важен человеческий фактор. А человечек попался — говно. Реально обгадился. Тут не до сантиментов. Чистая обыденность, рутина и механическое исполнение, так, чтобы просто быстрее всё кончить. Думать об этом буду потом…

— Меньше думай, мысли пачкают мозги, — посоветовал Петя. — Ладно, пока тогда, шутник хренов!

— Счастливо!

И я хлобыстнул стакан залпом. За здоровье Пети Исаева.

Потом посидел ещё в кресле покое и тишине. Допил коньяк, бутылку сунул в пластиковую урну. Покурил, стряхивая пепел в хрустальную массивную пепельницу. Поглазел в окно на редкие кучкующиеся у светофора автомобили. Пора было покидать мою богадельню. Похоронная бригада уже, наверное, опустила тело Димарика на пару метров в сырую землю и её же навалила сверху до холма. Теперь этого мёртвого червя станут есть другие, живые маленькие настоящие черви. Такой вот симбиоз червей в природе.

Интересно, что сказала бы мне его мама, если б услышала мои мысли? Наверное, как и любая мать, ничего приятного. А если б узнала, что это я его своими руками… То наверное и убила бы. Если б могла. Понять её можно. Даже у самых страшных тиранов и извергов были свои матери. И для них они не были тиранами и извергами. А были просто любимыми детьми.

Говорят, у даунов есть лишняя хромосома. Она блокирует ген немотивированной агрессии. Счастливые люди. Они живут в своём замкнутом на себя мире, где нет места плохим качествам, вроде ярости, злости, раздражения. Как бы протиснуться хоть на денёк в капсулу этого мирка и пожить в спокойствии и бескорыстной любви ко всему человечеству? Получается, что мы, нормальные, считающие даунов ущербными, на самом деле несчастны по сравнению с этими лучезарными людьми. Мы даже используем это название, как ругательное. А это потому, что в душе мы догадываемся, кому тут на самом деле повезло, а кто по жизни несчастен. Вот от злобы и ругаемся, лаем собаками, грызёмся шакалами, щеримся гиенами. Сплошной канал «Национальная География». Скрытый посыл нам, нормальным. Не про зверей он. Про нас. Только подан эзоповым методом. Кто в теме — догадается. Но лучше жить в неведении, спокойнее. Жаль, что те, кто один раз это понял, обратно в простой мир инстинктов и рефлексов вернуться не могут. Только через лоботомию.

Интересно, а доктор Манин умеет делать лоботомию?

Так я раздумывал о смысле бытия, всё чаще куря, пока кабинет не превратился в душегубку, а в лёгких запершило. Сплюнув горькую слюну в мусорную корзину, я проверил ещё раз все документы, запер сейф, открыл форточку. И вновь понял, что гнетущего чувства вины и страха нет. Это не столько обрадовало, сколько удивило.

Потом я свалил с колонии и доехал до дома на трамвае, благо линия была в двух шагах. Кольцо, где всегда есть свободные места у окошка. Я не люблю машины и никогда не хотел иметь свою. А в текущей ситуации с ценами, дорогами, ГИБДД, страховкой, топливом и запчастями — в особенности. Дешевле на такси. Или на трамвае.

А когда я захлопнул за собой входную дверь, то в тишине квартиры вдруг услышал, как скрипнула дверка старого рассохшегося шифоньера, открывшись сама собой. И у меня побежали по телу знакомые противные мурашки. Мне показалось, что за створкой я различил в тенистой глубине клок оранжево-бурой гривы.