Виктор Пелевин: Тайные виды на гору Фудзи [litres]

Такого нельзя было допустить ни за что. Пока Федя был достижим, следовало срочно натащить на него мангу.

Таня представила себе южный пляж, моторную лодку, себя в этой лодке – и, как индеец смазывает грани обсидиана ядом кураре, напитала мангу всем солнечным светом, всем беспричинным счастьем, всей юной надеждой, когда-то жившими в ее сердце.

Это не было обманом. Она и правда была такой, когда, волнуясь и робея, готовилась выйти на помост женских продаж, на свое безнадежное, гнусное и неизбежное торжище с патриархией.

Крюк лежал в лодке рядом с мангой. Таня осторожно надела на него наживку и нежно послала к Феде. А когда крюк поравнялся с его утонувшей в черном тумане головой, легонько подсекла – и наволокла мангу на Федин затылок.

Манга налипла, и Федя сразу стал виден отчетливо. Таня высвободила крюк и перевела дух. Манга еще некоторое время мерцала во мгле солнечной надеждой, а потом слилась с Фединой загорелой лысиной в одно целое – словно кусок сахара растворился в стакане чая.

«Теперь, – поняла Таня, – я буду для него вот такая. И во сне, и когда он про меня вспоминает. И вообще…»

Метать в Федю крюк после этого стало совсем просто.

Продираться к нему через завесу неведения больше не было нужды. Не обязательно было даже видеть его внутренним зрением – в Фединой голове работал маячок, и крюк находил путь сам. К Феде вела надежная канатная дорога.

Вот только надолго ли?

Таня не знала, сколько времени манга сохраняется в голове у хуемрази – таких тонкостей они с Клариссой не обсуждали. Верь интуиции, сказала Кларисса.

Интуиция подсказывала, что мангу надо иногда обновлять… Но как? Надо было, наверно, заставить Федю видеть ее вновь и вновь… Ага…

Таню осенило.

У него ведь есть школьные фотографии? Наверняка остались. Может быть, есть похожая на мангу? С близкой датой?

Таня достала из шкафа пластиковый пакет, где лежали старые снимки, и погрузилась в поиски. Удача прыгнула ей в руки уже через несколько секунд.

Групповое фото перед десятым классом. Возле школы. Она – с той же прической, с той же улыбкой, с тем же солнцем в глазах. Практически манга. И Федя. Откровенный задрот, видно сразу по виноватому лицу. Вдвоем на одном снимке. И снимок этот почти наверняка сохранился у Феди – если он только не забрызгал ее лицо своей гадостью. Вот пусть он его и повесит на стену.

Таня сформулировала команду и послала крюк в Федину голову. Якорь уехал в черный туман гладко, как трамвайная штанга по проводу. По легкому спазму в матке Таня поняла, что приказ услышан.

Она чувствовала, что выбрала почти всю свою силу – энергии осталось на одну команду, а затем придется восстанавливаться неделю. Что ему приказать? Что?

Ее опять осенило.

«Сиди под этой фоткой, хуемразь, смотри на нее и пиши мне письма. Подробные… О чем? А вот о чем – что это был за домкрат под твоей жопой. И что это был за свет, в который вы глядели. А я потом почитаю… Интересно».

Якорь покачнулся – и снова уехал по проводу в черный туман. Таня поморщилась от боли.

«Теперь неделю на фруктах и йогуртах… Ни на что другое все равно денег нет. Медленно работаю. Слишком медленно…»

Через несколько дней Тане приснилась Кларисса.

Все происходило на той же поляне, откуда Таня ходила в гости к игуане – только дело было летом. Кларисса танцевала у костра в чем-то вроде накидки из шкуры огромной ящерицы – большая голова рептилии над ее светлыми волосами походила на космический шлем, а на груди качалось ожерелье из золотых бусин, перемежающихся мелкими, желтыми и не особо красивыми клыками.

Таня сначала удивилась, что Клэр выбрала для украшения такие невзрачные зубы, а потом поняла. Хуемразь никого больше не укусит. И не одна – целый взвод.

Кларисса опустилась в траву у костра, сделала Тане знак сесть рядом и сказала:

– Я объясню тебе, как восстанавливать энергию. Ты слышала про священный индийский слог «Ом»?

– Слышала, – ответила Таня. – Вот только какой у него смысл, точно не знаю.

– Это звук, из которого рождается Вселенная. В нем прошлое, настоящее и будущее – и все прочие звуки мира. Игуаны используют этот звук. Но не целиком. Они используют его женский аспект.

– Женский аспект?

– Конечно, – сказала Кларисса. – Подумай сама – раз из этого звука рождается все сущее, он должен быть соединением двух космических начал. Как инь-ян. Это, собственно, и есть звуковой инь-ян, где вибрация звука проделывает весь путь от одного полюса бытия до другого. «Ом» произносится так – «о-о-м-м». Повтори.