Юрий Любопытнов - Озеро призраков

— Разговор будет серьёзный, но не долгий, надеюсь, тебе интересный. А чтобы у тебя не было кислым лицо, предлагаю раздавить пузырь.

С этими словами он достал из нагрудного кармана пиджака плоскую бутылку осетинской водки, приподнялся и поставил на стол.

«Или жмотничает, или сидит на подсосе», — подумал Стысь, глядя на бутылку дешёвой водки, и удивляясь тому, как быстро прилипают к языку блатные слова. Недаром говорится: «С кем поведёшься, от того и забеременеешь».

Предположив, что Обух пришёл мириться, а не требовать денег, Стысь прошёл на кухню, достал из холодильника начатую бутылку «Наполеона» и поставил на стол. Из буфета взял коробку шоколадных конфет и две рюмки.

— Я такую бурду не пью, — сказал он, кивнув на обуховскую бутылку.

Обух развёл руки в стороны:

— Ну, ещё бы. Белая кость. С твоим карманом пить суррогат неприлично. А мы, когда придётся и ханк глотаем.

Он с треском отвинтил пробку своей бутылки, налил в рюмку, Стысю наливать не стал.

— За твоё здоровье, — провозгласил Обух, глядя на хозяина квартиры, и одним махом опрокинул рюмку в рот.

Стысь себе налил «Наполеона», сказал, поднимая рюмку и усмехаясь про себя:

— За встречу!

Обух бросил в рот шоколадную конфету, разжевал, провёл языком по губам и, в упор глядя на Стыся, сказал:

— Мне надо встретиться с твоим патроном.

Стысь удивлённо вскинул брови и на мгновение замер. Чего, чего, а этого он от Обуха не ожидал.

— Чего вылупился? — продолжал Обух. — Или не расслышал? Для глухих повторю: мне надо встретиться с Загом.

— Ты чего — обалдел!? — наконец решился, что ответить Стысь. — Он же тебя псам стравит за то, что ты с Зашитым сундук упёр. — Он достал из коробки конфету, но развертывать обёртку не стал.

— Не стравит. Я к нему с хорошим предложением пришёл, — самодовольно ответил Обух. — Оно ему ох как понравится. Такого и во сне не приснится. Я тебе его изложу, ты ему, — а он пусть решает. Но он от него не откажется. Я не какой-то падлан, я хочу дельное предложение сообщить. А к тебе пришёл, чтобы это дело распахать.

Стысь посмотрел на Обуха — что он будет заливать дальше, какие сказки рассказывать, — и ответил:

— Валяй, говори, что придумал.

— Пропустим ещё по одной, разговор веселей побежит.

Они выпили опять каждый из своей бутылки. Обух обдумывал предстоящий рассказ, Стысь ждал, что поведает бывший подельник.

— Я предлагаю твоему патрону сундук, — неожиданно выпалил Обух и впился взглядом в лицо собеседника, ожидая, какое впечатления произведут его слова.

Но Стысь вяло переспросил, ещё не поняв, что имеет в виду Обух:

— Сундук?

— Сундук.

— Какой сундук?

— Ты что, паря, никак не врубишься или дурака корчишь? За каким вы охотились.

Ни Стысь, ни Пол ничего не знали, какая участь постигла бывших их служителей, живы ли они или погибли, что сталось с сундуком, но полагали, что он у Зашитого и оставили всякую надежду вновь обрести его.

— А что сундук не у Зашитого? — спросил Стысь, и Обух отметил, как маслянистые глаза Алика заинтересованно блеснули.

— Не у него, — ответил Обух, наливая себе третью рюмку.

— Тогда у кого же, у тебя?

— Какое это имеет значение. Он в надёжном месте, в зажальнике, и ждёт своего хозяина. Мне незачем иконы мочить.

Теперь пришла очередь удивляться Стысю и наливать себе коньяка.

— Выражайся яснее, — попросил он Обуха.

— Бусделано, — игриво ответил Обух и, выпив ещё рюмку, продолжал: — Зашитый, когда утащил сундук из-под носа Джека, спрятал его в тайном месте, потому что пробиться с ним через ваши заграждения было трудно, и чтобы не рисковать, он припрятал его, а сам решил атаковать «Камни», чтобы создать переполох, перебить охрану и смотаться вместе с сундуком в город, где у него был заранее приготовлен амбарец. Но выполнить этот план помешала шобла, которую вы держали в спортзале. Они напали на катер, на котором мы решили удрать. Я сам видел, как они перебили остатки наших. Я чудом спасся…

— А Зашитый? Что с ним?

— Зашитый кормит рыб в озере. Из всех в живых остался только я один.

— Почему ты знаешь, что Зашитый погиб? Ты видел его труп?