Юрий Любопытнов - Озеро призраков

Утром его разбудил Афанасий, тронувший за плечо. Николай испуганно вскочил, но увидев «афганца», облегчённо вздохнул:

— Это ты?..

— Я. А ты что вскочил как ужаленный? — смеясь, спросил Афанасий.

— Да так, подумалось…

— О чём?

— Пустяки, померещилось, — ответил Николай, и события прошедшей ночи вновь встали перед глазами.

— Ты одетый спал? — вновь спросил Афанасий, догадавшись, что Воронин что-то скрывает.

— Одетый, — машинально ответил Николай, устремив взгляд на тумбочку.

Он встал, подошёл к тумбочке и взял в руки лежавшую на ней агатовую брошь. Посмотрел и снова положил на место.

— Это не кошмар, — пробормотал он.

— Что ты сказал? — спросил Афанасий, не расслышав слов Воронина, но увидев перемену в лице приятеля: из задумчивого оно превратилось в озабоченное. Николая била мелкая дрожь. Он бессильно опустился на кровать.

— Да что с тобой? — Афанасий присел рядом и потряс его за плечо. — На тебе лица нет!

Николай не хотел говорить Афанасию о своих недавних видениях, но сейчас, ошеломлённый и напуганный ночным кошмаром, решил рассказать ему всё, чтобы не мучиться, скрывая происшедшее. Он подробно рассказал приятелю о явлении, которое произошло ночью и о ранее пережитом событии, связанном с надгробием Олантьева, не боясь, что Афанасий примет его слова за шутку или бред.

Но Афанасий внешне всё воспринял серьёзно. Он внимательно слушал его сбивчивый рассказ, видел, как побледнело лицо Воронина, когда он передавал диалог с Наташей.

Афанасий положил ему руку на плечо:

— Ты успокойся. Ничего же страшного не случилось?

— Не могу придти в себя…

— Не волнуйся. Всё закончилось.

— К счастью, да, — ответил Воронин, сжав руками виски, словно от сильной головной боли.

Несколько минут они молчали, каждый думая о своём. Афанасию показалось, что в комнате пахнет гарью, как от свечей. Он открыл створки окна. В комнату ворвался свежий утренний ветер, раздувая занавески.

— Так что ты скажешь об этом? Я с ума схожу, галлюцинации начались или это нечто другое? — спросил его Николай, оставаясь в том же положении на кровати.

Афанасий не ответил. Он взял камень, лежавший на полке в шкафу, подбросил его на ладони.

— Говоришь, он светился?

— Светился, притом очень ярко. Но был холодным, как и прежде. Как бы тебе это лучше объяснить. — Николай закусил губу, подыскивая точные слова для выражения мысли. — Понимаешь, продаются неоновые свечи для елки. У меня такие были. Так вот и этот камень, как мы его называем, был похож на такую кубическую неоновую лампочку… Он светился, а был холодным.

— Феномен, — пробормотал Афанасий, покачав головой.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Пойдём сначала подкрепимся, — сказал Афанасий Воронину, беря его за руку и поднимая с кровати. — Я кофе сварил. А тебе не вредно и водочки пропустить, граммов сто пятьдесят. Спускаемся вниз. Пошли!

— Ты мне не веришь?

— Верю, верю. Но без бутылки здесь не обойдёшься.

Афанасий почти насильно вытолкнул Воронина из комнаты.

Они спустились на кухню. Афанасий достал из навесного шкафчика бутылку водки, отвинтил пробку, налил полный стакан Николаю.

— Пей!

— А ты?

— Мне вредно с утра. — Он протянул Николаю сырое яйцо: — Закуси. Очень пользительно.

Николай сделал небольшое отверстие в скорлупе, посолил и выпил содержимое.

— Ну как? Захорошело?

— Нормально, — ответил Николай, наливая себе кофе. — Его перестала бить мелкая дрожь, а лицо зарозовело.

— Ты-то сам как полагаешь, сон это или явь? — спросил Афанасий, отхлёбывая маленькими глотками кофе, и глядя на собеседника.

— Вначале посчитал кошмарным сном…

— А теперь?

Ни слова не говоря, Николай протянул ему небольшую брошь: в серебряном окаймлении шлифованный чёрный агат. Афанасий c недоумением посмотрел на него, ожидая объяснений. Николай сказал:

— С этой брошкой я похоронил Наташу.

— Ну и что? — вначале не понял Афанасий.

— Как это что?! — удивился Николай. — На этой … этой… на этой женщине… на этом призраке была эта брошка. Она оставила её на тумбочке…