Пэм Муньос Райан - Эхо

— Очень хочу! И я не хочу, чтобы ты уехала! Только не знаю, разрешат мне или нет… Ну, ты понимаешь, потому что это на участке Ямамото.

— Не волнуйся, — сказала Айви. — Можешь сказать своим родителям, что мы с мамой весь дом внутри осмотрели и не нашли никаких секретных документов и ничего такого, что могло бы помочь Японии в войне.

Это вроде и не было вранье, но тайна кладовки все-таки мучила Айви.

Сьюзен задумчиво покусала губы.

— Если это ради наших солдат… Может, они и позволят. Наша собственная торговая точка! Но сначала… — Она протянула Айви листки. — Это упражнения по математике. Мне обязательно нужно подтянуться, иначе мама никаких дополнительных занятий не разрешит, даже оркестра!

К этому времени солнце начало пригревать. Айви сняла куртку Фернандо, расстелила на дне телеги и села на нее. Они вместе склонились над заданиями по математике, и Айви позволила Сьюзен надеть ее фиолетовую шапку.

Когда они закончили с упражнениями, Айви сыграла на губной гармошке «Старую дружбу».

— Знать бы, о чем эта песня, — сказала она.

— Папа говорит — о старых друзьях и добрых воспоминаниях. И что, если вы с друзьями надолго расстанетесь или даже никогда не увидитесь больше, все равно можно их вспоминать с теплым чувством.

Айви наклонила голову к плечу. Мистер Уорд такое сказал? А сам не хочет, чтобы в его семье вспоминали Ямамото с теплым чувством. Неужели война убила в его душе все добрые воспоминания?

Вдали зазвенел колокол.

Сьюзен собрала свои вещи, вернула шапку и крепко обняла Айви.

— Вечером расскажу родителям про ларек с овощами и апельсинами. И что вы осмотрели дом и Ямамото не шпионы. Буду держать пальцы скрещенными на удачу. Хоть бы мне разрешили!

Айви помахала ей рукой.

Прежде чем исчезнуть за деревьями, Сьюзен обернулась и подняла вверх руку со скрещенными пальцами.

Айви сделала то же самое.

— Как ты думаешь, он подпишет? — спросила Айви, шагая за папой между рядами апельсиновых деревьев.

Он размечал деревья, обвязывая вокруг стволов полоски ткани разного цвета: желтого — если нужно обрезать ветви, зеленого — если нужно обработать зараженное дерево, красного — если дерево нужно спилить.

— Через воскресенье узнаем, — ответил папа. — У него увольнительная всего на три дня. Сперва он поедет в Аризону, в лагерь для интернированных лиц, повидаться с отцом. Оттуда на автобусе сюда. Приедет утром, пробудет здесь несколько часов, а ближе к вечеру я его подвезу до автобуса.

Папа и Айви сели в грузовик и поехали к другим рощам, ближе к границе участка. Папа осматривал насосы и канавы для полива, и трубы, идущие к полям. Иногда он срывал с дерева апельсин, очищал от кожуры, откусывал кусочек на пробу, а остаток отдавал Айви. При этом он записывал, насколько апельсины сладкие и сочные.

— Через пару-тройку месяцев можно будет собирать урожай.

— Тогда я смогу их продавать! — обрадовалась Айви.

Она надеялась, что Сьюзен родители тоже разрешат помогать.

Айви окинула взглядом бесконечные ряды апельсиновых деревьев.

— А кто поможет их собирать?

— Вот это проблема. Я как раз собирался поговорить об этом с Кеннетом. Один знакомый фермер в Сан-Бернардино мог бы одолжить мне рабочих. Людей не хватает: многие мужчины ушли на войну, женщины работают на заводах, урожай собирать некому. Соединенные Штаты зазывают работников из Мексики, потому что в США не осталось рабочих рук.

— А вот если бы мистера Ямамото и его японских работников не отправили в лагерь…

— Да, Айви. Ты мыслишь так же, как я. Тогда нам не пришлось бы клянчить работников у Мексики.

Они снова забрались в кабину, и грузовик, урча мотором, покатил через рощу к дороге.

— Пап, завезешь меня к Ямамото? Хочу полить огород. Я тебе покажу редиску! Она уже подросла.

Папа развернул грузовик у ларька и поехал к дому. Вдруг он подался вперед, вглядываясь сквозь пыльное ветровое стекло.

— Что там? — спросила Айви.

— Что-то не пойму. — Папа выключил мотор, помог Айви вылезти и взял за руку. — Лучше держись поближе ко мне.

Они сделали несколько шагов, и тут Айви ахнула.

Клумба перед домом была разорена. Кто-то повыдергал из земли ирисы и швырял ими в стену, оставляя пятна грязи. На крыльце тоже валялись комья земли и корневища ирисов. Айви моргнула, не до конца веря, что все это ей не мерещится.

Выдернув руку, она побежала к дому. Ее военный огород кто-то без всякой жалости перекопал лопатой. Побеги редиски, порубленные на куски, были разбросаны по всему двору. Грядки сровняли с землей.