Пэм Муньос Райан - Эхо

Айви смотрела в тарелку и гоняла ложкой тефтельки. Что-то ей подсказывало, что папа не отступит. Она была ему благодарна и в то же время беспокоилась. Он устроит скандал в школе? А если папа добьется своего и ее переведут — будут ли учителя относиться к ней так же, как к остальным ученикам? Вдруг родители начнут жаловаться? А если у папы ничего не получится — не начнут ее дразнить еще больше те мальчишки, что пели про старого Макдональда? А вдруг ученики вспомогательной школы скажут, что она зазнайка и считает себя лучше других? У нее голова шла кругом.

— Завтра с самого утра позвоню и договорюсь о встрече! — сказал папа. — А ты пока побудешь дома.

Тихий голосок в голове шепнул: «Оркестр».

Айви перепугалась.

— Папа, в четверг собрание оркестра! Можно я пойду? Пожалуйста!

— Айви, речь идет о твоем образовании, а не о никому не нужных дополнительных занятиях!

Айви вскинула голову:

— Они нужные мне! Музыка для меня много значит. И Фернандо говорил, чтобы я ее не бросала. Он сказал, что музыка приносит радость в наш дом.

Наверное, мама поняла, в каком Айви отчаянии.

Она сказала папе:

— Виктор, не нарывайся на неприятности. Ради Айви.

— Я не нарываюсь! — отрезал папа. — Я всё решу!

В среду вечером, вернувшись домой, папа сразу прошел в гостиную и рухнул в кресло.

Айви и мама сели напротив него на диван.

— Пап, что случилось? — спросила Айви.

Папа только головой покачал.

— Виктор? — настойчиво спросила мама.

Он кашлянул:

— Оба директора говорят одно и то же. Что такова местная политика. Они согласились, что смысла в ней нет, но у них связаны руки. Прости, Айви.

Айви никогда не видела его таким несчастным. Он, видно, думал, что подвел ее.

— Пап, да все нормально!

— Нет, не нормально. И если ничего не изменится, то так и останется ненормально!

Он растерянно посмотрел на маму.

— Директор мне сказал, что мексиканские дети учатся отдельно из-за языковых трудностей и проблем со здоровьем.

— Проблем со здоровьем? — переспросила мама.

— Какие еще проблемы? Я ничем не болею! — сказала Айви.

Папа нахмурился:

— Директор основной школы, глядя мне в глаза, заявил, что большинство мексиканских детей нечистоплотны и никогда не моются. У них, дескать, вши, и они разносят болезни.

— Не моются? Глупость какая! — сказала мама. — А детские болезни у всех одни и те же.

Папин голос зазвенел от бессильного гнева:

— Лус, с этими людьми бесполезно спорить. Я ему сказал, что Айви отлично говорит по-английски и опережает одноклассников по всем предметам. А он в ответ — пусть даже это и правда, но он не может перевести ее в основную школу, потому что получится несправедливо по отношению к другим мексиканским детям. Еще он сказал, что по закону я не имею права не пускать ее в школу, если только она не больна. По закону!

— А директор вспомогательной школы что сказал? — спросила Айви.

Папа вздохнул:

— Он согласен, что ты не должна половину учебного дня помогать учительнице третьего класса. После каникул сдашь экзамен в шестой класс. Еще он сказал, что родители в разных частях округа Ориндж хотят объединиться и нанять адвоката. Скоро будет собрание.

— Виктор, может быть, здесь все-таки не такое уж хорошее место? Может, нам вернуться во Фресно? Тебя примут обратно на работу?

Айви изумленно уставилась на маму. Она готова от всего отказаться ради Айви?!

— Мама, здесь же дом, и сад, и стиральная машина!

— Айви, а какой ценой? Ты даже не можешь ходить в нормальную школу. Папа всегда говорит, что образование важнее всего.

Папа встал и заходил по комнате.

— Это вариант. Я уверен, что меня возьмут обратно.

Он стал смотреть в окно на апельсиновые деревья, но при этом качал головой, как будто ему не хотелось со всем этим расставаться.

Если они уедут, он так и не исполнит свою мечту. Не использует шанс, который бывает раз в жизни. Айви, конечно, скучала по мисс Дельгадо и Арасели, но в глубине души она понимала, что вернуться во Фресно — это шаг назад. Правильно сказал папа Арасели — из Ла-Колонии все рано или поздно уезжают, если хотят чего-нибудь добиться в жизни. К тому же Фернандо на нее рассчитывает.

Пока папа не принял решения, Айви выпалила:

— Я думаю, лучше остаться. Я и во вспомогательной школе учиться смогу. Учительница у нас добрая. И я… Я могу попросить, чтобы мне разрешили проходить учебник вперед, или переведусь в шестой класс, как ты говорил. И потом я уже написала Фернандо про наш новый дом. Я могу жить в двух мирах. Утром буду ходить во вспомогательную школу, а после уроков — в основную.