Максим Бондарчук - Начинающий писатель [СИ]

Она наклонила голову, улыбнувшись и потянув меня за отросшие волосы.

— И как? Ты доволен?

Ее короткое черное платье поднялось еще выше, когда она, слегка наклонившись вперед, приподнялась с дивана.

— Нет. Все не так как я хотел.

— Увы, жизнь такая, что никогда не получаешь того, что хочешь.

— Ты появилась так неожиданно, — я был чертовски пьян, но все еще держался, чтобы не рухнуть без сознания и потерять ее. Нет, не в этот раз. Только не сейчас. Ее не было три года. Три чертовых года я занимался невесть чем, удовлетворяя желания и прихоти посторонних людей, которым на меня было плевать. Все эти напыщенные, холенные люди, летавшие вокруг меня и все требовавшие: Быстрее! Еще! Еще! Новая книга! Нужна новая книга!

Да сколько можно! Я не ремесленник, я — творец! Я никогда не умел высирать книги раз в месяц, штампуя их словно горячие блины на Масленицу. Все надоело! Осточертело!

— А твоя жена? — осторожно спросила женщина, понимая на какую территорию она сейчас заходит. — Что она? Как изменилось ее отношение к тебе, твоему творчеству? Как изменилась она?

Что тут говорить. Моя жена постарела. Естественный процесс, который нельзя остановить. Но ты… — я посмотрел на свою музу, чьи волосы остались прежними, чье лицо, грудь, кожа, все это будто было неподвластно времени и сам господь бог решил даровать ей такое желанное, и такое недостижимое превосходство над всеми остальными — вечную молодость. Три года прошли мимо нее. Забыли о ней и бросились отыгрываться на остальных. Мою жену они не пожалели. Ее кожа сморщилась. Грудь обвисла так сильно, что больше не вызывала во мне приятных ощущений все больше заменяясь на откровенную брезгливость. Лицо округлилось, бедра стали несоразмерно широкими. Она…она стала другой. Очень сильно изменилась. Как впрочем и я сам.

— Не хочешь говорить?

— Мне нечем тебя удивить. Ты все и так знаешь.

— Ты ее больше не любишь?

Я наклонился вперед. Алкоголь стал добивать мое сознание. Сопротивляться было уже невозможно. Оставалось от силы две-три минуты после чего я должен был отрубиться и упасть без сознания прямо на этом месте.

— Вопрос не в этом.

— А в чем же? — она не сдавалась.

— В другом. — я тяжело выдохнул. — Любил ли я ее вообще.

Возвращаться всегда трудно.

Особенно пьяным.

Особенно без денег.

Особенно домой, где тебя не ждут.

В ту ночь произошло то, что обычно происходит в любой семье (если наш союз вообще можно было назвать семьей), когда там появляются проблемы с алкоголем. Я давно и упорно пытался завязать. Эти три года были самыми «сухими» во всей моей жизни, если не считать детство, где я все-таки умудрялся втихаря от отца и матери употреблять спиртное, получая потом заслуженных тумаков. Но теперь я был далек от того времени, далек от своих родителей и все чаще думал о том, чтобы вообще убраться подальше из этого мерзкого города, улететь на Алтай, или быть может вообще на Чукотку, где нет людей, где не шумят автомобили и постоянно холодно — будет много поводов чтобы выпить и не казаться в глазах других откровенным алкашом.

Но до той поры было очень и очень далеко. Я был здесь, в городе, на пороге маленькой квартирки, где последние несколько лет меня встречала любимая женщина. Что изменилось с тех пор? Многое. И я в том числе.

Я осторожно вставил ключ в замочную скважину, несколько раз попытался провернуть его, но сам того не подозревая чуть было не погнул маленький кусочек металла, пока наконец до моего только-только начинавшего трезветь разума не дошло, что замок банально другой.

«Ошибся», — подумалось мне и тут же ноги понесли меня на следующий этаж. Но и здесь оказалось все по-другому. Дверь не была моей, номер совершенно другой, да и внутри назревало что-то страшное, осознание которого пришло ко мне уже чуть позже.

Потом поднялся еще выше. Еще. Пока не уперся в последний этаж, смекнув, что дальше идти уже некуда.

Вскоре послышались шаги, дверь двумя этажами ниже звучно открылась и кто-то знакомый вышел на лестничную площадку. Я спустился, всмотрелся в сонные знакомые глаза, смотревшие на меня с усталостью и маленькой толикой грусти, не узнать в которых свою жену было просто невозможно.

— Я…я… не мог открыть.

— Конечно, — ответила она, поправляя халат, — мне пришлось заплатить двойную цену, чтобы мне сменили замок в двери пока ты шлялся по кабакам.

— Зачем ты сменила его?

— А разве не ясно? Ты ушел, я осталась одна.

— Но я ведь вернулся!