Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

Кабилия настолько разнообразна, что попытаться увидеть ее за один день, да еще в сумерках - сущее издевательство над здравым смыслом. Ее берега представляют собой прекрасные пляжи, а горы, хоть и не очень высоки, на редкость живописны. Деревеньки не похожи одна на другую, и чем выше в горах они расположены, тем интереснее там остаться, хотя бы на день. Однако время поджимало, и наши доблестные провожатые с признаками смертельной усталости на челе продолжали жать на акселератор, торжественно заявляя, что не скоро они теперь решаться повторить пройденный маршрут. Они же поведали, что найти ночлег в сельской Кабилии в десять раз сложней, чем когда-то в Гардайе. Память об отеле под «красным фонарем» путешественники, не сговариваясь, почтили минутой молчания.

Около шести утра лейтенант Ренан вдруг резко затормозил и, окинув дремавших обитателей заднего сиденья тяжелым взглядом детища барона Франкенштейна, возвестил:

- Регайя, товарищи! Приехали.

Обнявшись с коллегами, мы пожелали им счастливой дороги! Из пройденных 5000 км от теплой койки их отделяло еще километров 40. А мы уже были дома. Голова гудела от всего сразу, в том числе и от радости.

- Увидимся на подъеме флага! - мрачно пошутил я, и услышал стон Бенкуийдера. - Не дрейфь, старина, завтра выхлопочу у комдива отпуск для героев автопробега. Да и машину в порядок привести надо. «Верный конь» с густо измазанным корабельным тавотом носом по-прежнему излучал сахарский зной.

Утром, после первой партии сахарских баек, кое-кто в экипаже начал рвать волосы и посыпать голову пеплом…

P.S. Всю поездку ваш покорный слуга вел путевой дневник и, делая какие-то записи, нередко ловил косые взгляды алжирских коллег. Особенно, когда, пытаясь не упустить мимолетное впечатление или внезапно сошедшую мысль, судорожно брался за карандаш или щелкал фотоаппаратом.

- Ваш командир часом не шпион? - наконец, поинтересовался Ренан у опешившего Гены Давыдова.

- А кто его знает? - дипломатично ответил мичман.

Однако, прослушав выдержки из путевых записей, сначала наши, а потом и алжирцы попросили снять копию… Знать бы где сейчас этот дневник, цены бы ему не было!

ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ НА РОДИНЕ БЛАЖЕННОГО АВГУСТИНА

Подобно Алжиру, Аннаба являет собой ту европейскую отдушину, которую люди, утомленные избытком восточной экзотики, могут смело использовать.

Аннаба (во французском прошлом - Бон) порт средней величины на востоке Алжира близ границы с Тунисом. Отличные пляжи и превосходный климат сделали эти места популярными для французских колонистов. Тем не менее, решение президента Де Голля предоставить Алжиру независимость заставило их покинуть обжитые дома. Это истинная трагедия полутора миллионов человек, считавших землю, где жило несколько поколений их предков, своей, и вдруг ставшей чужой и враждебной. Их судьба после беспорядочного бегства, да к тому же налегке, сложилась по-разному. Демонстрируя заботу о «черноногих» (pieds noir), как называли алжирских потомков европейцев, французское правительство определило им в качестве основного места проживания - Корсику. На острове трудолюбивые переселенцы немедленно занялись любимым делом - виноградарством и, конечно же, виноделием. Тем самым, подписав себе приговор. Корсиканцы издревле производили свои - особые сорта дорогих вин, в небольших количествах, и конкуренты, готовые производить массу дешевого вина были им совершенно ни к чему. Известно, что сердить корсиканца столь же опасно, как и его соседа сицилийца. И там, и там понятие кровная месть - один из законов жизни. Начались ссоры, переросшие в кровавые стычки, а кончилось все плачевно - массовым исходом «черноногих» на материк. Там беженцы постепенно и растворились среди прочего населения Франции, встречавшего, порой, несчастных соплеменников далеко не хлебом-солью. Не правда ли напоминает мытарства «русскоязычных» беженцев на просторах «матушки»-России после распада СССР?

Так завершилась история африканских департаментов Франции. Ведь с 1848 года Алжир считался неотъемлемой частью метрополии, а отнюдь не колонией или протекторатом подобно другим странам Магриба - Тунису и Марокко. В 1962 году 132-летнему присутствию Франции на алжирской земле наступил конец. Этому предшествовала 8-летняя кровопролитная война за независимость, унесшая жизнь полутора миллионов алжирцев и более ста тысяч французов. К чести победившей стороны она отнеслась с поразительным уважением к могилам угнетателей, их святыням и памятникам. Монастыри не осквернялись и не грабились, как это происходило с мечетями в 1830-м, а монументы исторических деятелей не свергались оголтелой толпой, подобно тому, как это делалось в «демократической» России. Алжирцы просто предложили французам забрать изваяния своих героев. Так в конце 80-х в предместье Парижа - Нейи-сюр-Сен появился конный памятник герцогу Орлеанскому... Прошли годы, и теперь уже настала очередь французов тревожиться. Шутка ли? Если Лазурный берег по-прежнему остается во власти туристов всех мастей, включая новорусских, то крупнейший порт Марсель всё больше напоминает арабский город. Большинство его обитателей - алжирцы. А Париж, особенно в районе бульвара Барбес! Стоит закрыть глаза, и по звукам и запахам, вы немедленно переноситесь в Северную Африку. Вот оно колониальное наследие в чистом виде! В Лондоне дела обстоят еще веселей. Если вы потерялись и хотите определиться на местности, спрашивайте чернокожего, скорее всего он окажется местным. Впрочем, это не наша проблема, впору бы со своими разобраться, тем более что они так схожи...