Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

А какой восторг у детей вызывали «кондитерские» с традиционными слоенками и взбитыми сливками. В распоряжении детишек было несколько специальных кафе, сделавших немало для привития культуры общения и быта с младенческого возраста. Заметьте, что было это в советское время, когда приличное кафе в России считалось достаточной редкостью. В больших городах дети довольствовались «мороженицами», а взрослые - столовками «Общепита». Правда, рестораны были гораздо доступней, чем сегодня, но что касается их интерьеров, то душа отдыхала именно в Прибалтике - нашем «островке Запада». Тон задавали Рига и Таллин, но много стильных ресторанов было и в других городах. И Лиепая не исключение.

Несомненным фаворитом, особенно среди моряков, считался «Юра» (по-латышски - море). На его дверях с 1939 года бессменно стоял знаменитый швейцар Матвеич. В 1980 году это был сухонький бодрый старичок с особым прикусом, выдающим отсутствие основной массы зубов. Его бесстрастное лицо с желтоватым восковым оттенком умело скрывало симпатию, которую он питал к завсегдатаям. С последними он был не прочь перекинуться шутками, качество которых было вполне на уровне. С незнакомцами он был суров, особенно если те докучали ему глупыми вопросами типа: «А как было при немцах?» или «Какие офицеры давали больше на чай - русские или немецкие?». Когда Матвеич был в настроении, он мог даже снизойти до ответа: «Настоящие офицеры не бывают скрягами!»

Для меня так и осталось тайной, как его называли немецкие офицеры. Но почему-то уверен, что не Матвеич…

О старике ходило немало легенд. В основном, это касалось его мнимого богатства, частью которого было трудно воспользоваться по причине выхода из обращения рейхсмарок.

Кроме того, и это совершенно точно, у Матвеича была молодая жена. По сравнению с ним, конечно…

Популярным местом отдыха офицеров был также ресторан «Лиепая» и, конечно же, Дом офицеров, известный своими культурными традициями и, в частности, неплохим театром Балтийского флота. Откровенно говоря, я был там лишь однажды, да и то не на спектакле, а на какой-то конференции. В тот день меня вызвал комбриг:

- Выступите на конференции от соединения, с докладом.

- С каким докладом? На какую тему?

- А вам разве не все равно. Вы же опытный командир. На месте сориентируетесь.

- А если буду первым выступающим?

- Будете третьим.

- Есть!

- Тогда ДОФ. 15.00

Любители экзотики могли отправиться в Гробиня - небольшое, но древнее селение, километрах в двадцати к западу. Там находились знаменитый загородный ресторан и симпатичный пивной бар. Говорили, что там время от времени возникали потасовки на национальной почве, но мне, видимо не везло. Ни разу в жизни, а в Латвии я провел все-таки лет пять, мне не довелось встретить враждебных выпадов, оскорбительных высказываний и чего-нибудь в этом роде. Тем горестней сознавать, что именно Латвия продолжает лидировать на поприще русофобии.

Впрочем, смотря что воспринимать, как проявления национализма и непримиримости.

Помнится мой сосед, пожилой и редко «просыхающий» латыш, заходил под вечер в гости и, получив требуемые сто грамм, любил вспомнить, что Лиепая капитулировала 9 мая 1945 года, то есть гораздо позже Берлина (как и вся Курляндская группировка немцев). Причем, каждый раз он завершал аудиенцию одной и той же фразой:

- Как говорил наш фюрер «Как же вы все мне надоели!»

И вместо точки, как правило, следовал удар лбом по столу…

В том же древнем поселении Гробиня было несколько симпатичных церквей, которые было интересно посещать, к примеру, в Сочельник во время публичных проповедей. Особенно, если рядом был кто-то владеющий латышским.

«…Братья и сестры, темная ночь продолжает царить над нашей землей, поэтому мы, как никогда должны сплотиться…», - неторопливо вещал пастор, создавая для таких как я, ощущение причастности к какому-то «масонскому заговору».

Впрочем, довольно быстро эта игра надоедала, и мы переходили к более приятным занятиям…

Однако если вспоминать лиепайские храмы, то для русского человека самым значимым без сомнения остается величественный кафедральный собор Святого Николая на 3000 прихожан, возведенный в Военном городке и освященный в 1903 году. Именно здесь был отслужен последний береговой молебен для кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры, уходившей в Цусиму. По своей структуре и убранству, не говоря уже о судьбе, он похож на Кронштадтский собор. В советское время он был также превращен в матросский клуб, где помимо красного уголка был устроен даже боксерский ринг. Борясь с удивительной акустикой, превращавшей общественные собрания в пародию, купол был залит бетоном. Стрельчатые окна заложили кирпичом, майоликовые панно разбили, а настенные росписи в алтарных проемах закрасили веселенькой голубой краской. Разумеется, с собора были сняты кресты и колокола. Немцы в период первой оккупации, ограничились лишь тем, что превратили его в аптечный склад...