Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

Порфирий Савельич, по всей видимости, решил использовать временное уединение с пользой. О внешнем виде лодки можно было не беспокоиться. Многочасовое погружение омывало надстройку гораздо тщательней, чем боцманская команда. Остается только представить эмоции человека, который, на мгновенье расслабившись, был, однако, более чем уверен, что весь экипаж находится внизу в ожидании его приказаний.

Услышав нечеловеческий рев комбрига, я пулей взметнулся на мостик, теряясь в догадках. Представшая картина вызвала легкую оторопь. Начальник одной рукой спешно застегивал ватные штаны, а второй тряс за шиворот невесть откуда свалившегося матроса, приговаривая: «А ведь мог навсегда за бортом остаться, сукин сын...»

Увидев меня, комбриг изрек, уже совершенно спокойным голосом:

- Значит так, орлы, о том, что произошло никому ни слова, по крайней мере, лет десять. Понятно? А теперь пойдем разбираться, как на этой лодке людей считают. Срочное погружение!..

Назавтра мы поразили главную цель и с триумфом вернулись в Лиепаю, которую спустя несколько лет оставили, и теперь, похоже, надолго. Комбриг вскоре стал адмиралом, перевелся в Москву и, как я слышал, недавно умер. Светлая ему память!

С тех пор минуло почти четверть века...

Март 2004 г.

Северодвинск

ЛИЕПАЯ

Несмотря ни на что, продолжаю любить этот небольшой, и удивительно трогающий за душу город. С его узкими улочками, обставленными ветхими домишками, частым смогом, пропитанным запахом влажного кирпича и дыма. Уходящим в небо краснокирпичным силуэтом кирхи Святой Анны (1697 г.), собором Святой Троицы (1742 ), орган которого до 1912 года держал мировое первенство по величине и чистоте звучания. Впрочем, сохраняющееся европейское лидерство тоже неплохо! Я нередко оказывался под сводами этого храма, усаживаясь на скамью, любезно предлагаемую прихожанам и православным любителям органной музыки лютеранской церковью, и наслаждался дивными звуками.

Неподалеку от базарной площади располагался изящный, белого кирпича, католический костел, напоминавший о временах, когда поляки составляли значительную часть населения. В описываемый же период русских в Лиепае, как и в большинстве крупных городов Латвии, было никак не меньше половины населения. Здесь они селились, как правило, в Военном городке, отделенном от города каналом Военной гавани, и в районе улиц Шкедас - генерала Дедаева. Берега канала соединял Воздушный (поворотный) мост. Его клепаные конструкции намекали на относительную древность (19 век), что не мешало мосту, хоть и со скрипом, успешно функционировать «без особых нареканий». В свое время мост наверняка считался выдающимся достижением техники, которое вскоре удалось затмить пуском первого в Российской империи трамвая в 1899 году.

Однако самой значительной реликвией древности бесспорно считался домик Петра Первого, в котором император неоднократно гостил. Именно отсюда в 1697 году царь во главе «Великого посольства» отправился познавать Европу на корабле «Святой Георгий».

Не был уверен, что этот небольшой музей сохранен, учитывая ненависть сегодняшней официальной Риги ко всему русскому. Тем более что это несомненный символ имперского прошлого, о котором предпочитают умалчивать. Ан нет, желание развивать туристический бизнес перевесило политическую конъюнктуру. Впрочем, в угоду ей неподалеку был срочно организован другой туристический объект - избушка Карла XII. Вполне заслуженный шведами реверанс за их активную поддержку в борьбе за независимость Балтии. Это остается темой № 1. Трехсот лет богатой событиями совместной истории как не бывало. Современный взгляд на отношения с Россией определяется несколькими акцентами: угнетение, подавление, аннексия, депортация, оккупация. Лично мне, как бывшему «оккупанту», гораздо ближе и милей понятия плодотворного сосуществования и общей Родины, дававшей своим сыновьям равные права, включая самое главное - умереть за Отечество.

В 1971 году путешествуя по рекам Латвии на лодке, мы с друзьями вышли на небольшое лесное кладбище. На зеленой лужайке стоял камень с надписью «Здесь в мае 1915 года пал смертью героя штабс-капитан Янис Пекка. Германцы дорого заплатили за это. Слава России!» Не думаю, что, воспрянь герой из могилы, он тут же принялся бы сбивать слово «Россия» и уверять окружающих, что воевал вовсе не за нее.

В роковом 1917-м латышский летчик из русского соединения, воевавшего во Франции, писал своим родным: «…и если мне предстоит пасть в бою, знайте, что я сделал это с гордостью за мою великую родину - Россию и за мою маленькую колыбель - Латвию».