Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

Котэ, как человек умеренной состоятельности, смог расселить за год лишь обитателей первого этажа. Основная работа была впереди, но князь - типичный «трудоголик Востока», не унывал. Еще в советское время он организовал мебельное производство и считался по тогдашней классификации видным «теневиком». Отменный вкус, талант дизайнера и опыт руководителя позволяли надеяться на значительное расширение бизнеса в легальных условиях. Параллельно шел процесс возвращения в отчий дом фамильных ценностей, разобранных по домам родственников ближних и дальних в далеком 1922 году (год прихода в Грузию Советской власти). Знаете, что больше всего меня потрясло, когда я увидел эти картины в золоченых рамах, старинную мебель, мейссенские сервизы, столовое серебро и пр. аккуратно сложенным в залах верхнего этажа? То, что потомки родственников и друзей вернули все до последней ложки. Разумеется, те, кому удалось уцелеть в горниле исторических катаклизмов. Вы можете представить нечто подобное в России? Короче говоря, мы сразу подружились.

Убедившись, что, по крайней мере, эта практика пройдет без потерь, я доложил в Академию свои выводы и стал ожидать прибытия слушателей. Излишки свободного времени позволили вплотную перейти к изучению страны пребывания. «Кто знает, представится ли еще такая возможность?» - проносилось в голове. Недавно избранный президент Звиад Гамсахурдиа проводил политику резкого дистанцирования от России, упоминание о которой сопровождалось исключительно негативными эмоциями по поводу тбилисских событий1989 года. «Саперные лопатки», пущенные в ход не столько солдатами, сколько ангажированными СМИ, перечеркивали столетия совместной истории и тесную взаимосвязь культур. То, что это было «кому-то надо», и всего лишь звеном в цепи событий, приведших к распаду СССР, особенно теперь не вызывает никаких сомнений. Методика провокаций под видом «свободного волеизъявления народа» становилась обыденным явлением, чему немало способствовала риторика новоявленных глашатаев «демократии» «а-ля Собчак». «Демократизация» и «парад суверенитетов» стали магистральными направлениями развала казавшегося нерушимым Союза. Недаром, появившаяся в ту пору на вооружении полиции (милиции) дубинка тотчас получила народное прозвище - «демократизатор». Внутренние войска становились главным видом вооруженных сил на всем постсоветском пространстве.

Тем временем в Поти прибыл для эвакуации посильного количества военного имущества ЧФ целый БДК (большой десантный корабль). Старшим на борту оказался мой старинный приятель, севастопольский комбриг капитан 1 ранга Володя Васюков. Он то и ввел меня в курс политических хитросплетений «в части касающейся», если пользоваться типичной флотской формулировкой. Обстановка была не из лучших, но в лицо не стреляли, и за это спасибо. Используя редкую мобильность, обеспеченную как новыми, так и старыми друзьями мы с Валентином Ивановичем не просто утолили свое географическое любопытство, а смогли планомерно исследовать историческое наследие Грузии, посещая древние храмы, крепости и монастыри, включая Мцхету. Христианские святыни и горные деревни одинаково гостеприимно распахивали ворота и двери, а присутствие таких выдающихся гидов как Вано и Котэ позволяли совмещать научный подход с княжеским размахом. Чувство вечного праздника проявлялось особенно ярко в часы застолий, сопровождаемых чудесными песнями, философскими тостами, нескончаемым потоком превосходных вин и обилием острейших кавказских блюд. Последнее и сыграло со мной злую шутку. На закате второй недели странствий я вдруг почувствовал резкую боль в правом боку и был немедленно доставлен в потийский военный госпиталь. Учитывая политическую обстановку, ехал я туда со странным чувством неопределенности.

- Выздоравливай быстрей, дорогой, - пожелали Вано и Котэ, освобождая меня из могучих объятий, - нэ забудь, что на следующей неделе поездка в Кахетию. Там каждая деревня - марка вина. И какого! Вах!

- Жив останусь, я с вами! - Выдавив подобие улыбки, я упал на подушки…

Врачи о чем-то долго шушукались, после чего пропали, так и не вынеся окончательного вердикта. Меня вновь посетило нехорошее предчувствие, с отступлением которого я погрузился в тяжелый обволакивающий сон. Часа в три ночи я проснулся от громкого разговора, доносившегося из-за тонкой двери. Слова, долетавшие из коридора, явно касалась меня.

- Слюшай, кого вчера вечером привезли?