Сергей Мавроди - Сын Люцифера

И Паутова чуть истерика не случилась. Он срочно вызвал аквариумщика-Костю и долго орал на него, кажется, даже топал ногами. Костя невозмутимо слушал, раскладывая свою огромную сумку.

− От старости, наверное, − наконец флегматично заметил он, доставая своим длиннющим сачком порядком обгрызанное уже другими рыбами тело несчастной Маруси. − Не волнуйтесь так, Сергей Кондратьевич, скалярии не проблема, завтра новую привезу. Вот если бы барбусы сдохли, которых я в последний раз привозил!.. Или чёрные телескопы!..

Паутов посмотрел на него, но смолчал.

Лучше бы все барбусы твои сдохли! − злобно подумал он. − Вместе с телескопами. Ничего ты не понимаешь в рыбах. Прощай, Маруся! Блядь, теперь и поговорить-то вечером не с кем будет!! Кошкам всё до пизды, попугаю тем более.

Во-вторых, позвонил рекламщик и, запинаясь слегка, сообщил, что договориться насчёт указателя удалось. После чего наглухо замолчал.

− Ну? Ну? − ободрил его Паутов. − Начал хорошо. И сколько они объявили?

− Кхм-кхм!.. − рекламщик зачем-то откашлялся. − Пятьдесят три миллиона двести пятьдесят тысяч.

− Всего-то?! Чего так дёшево? − приятно изумился Паутов.

− Долларов.

− Вот интересно, − после бесконечной паузы задумчиво произнёс Паутов. − Как они считали? Ведь не пятьдесят миллионов, не круглая цифра, а именно пятьдесят три двести пятьдесят тысяч! Всё рассчитано до тысячи! То есть сначала лимон, наверное, выкатить хотели… Сколько там, кстати, обычная цена такой стрелки? Реальная?

− Да пятёрка, максимум! − возмутился рекламщик. − Да и то много. Пять тысяч, в смысле, − тут же поспешно пояснил он на всякий случай. − Не миллионов, конечно.

− Ну, вот, − неторопливо продолжил своё рассуждение Паутов. − Сначала, наверное, решили лимон. «Чего там ему лимон? Для него, небось, меньших сумм-то и не существует. Он всё лимонами меряет». Потом прикинули: ну, мало лимона! на всех не хватает! подумали: «Да хули там лимон! Давай уж пять! Какая ему разница? Один или пять?.. Да давай уж десять!!.. Да давай уж пятьдесят!!! Чтобы всем по десятке!.. Блядь, а Петьке же ещё отстегнуть придётся. Он же наверняка узнает. Чтоб помалкивал. Ещё трёшка. Пятьдесят три, значит. Всё, ничего не забыли?» − «Слушай, а давайте ещё и по тачке себе купим! Скромненькие, по полтинничку!» − «Давай!!» − «Ну, всё. Значит, пятьдесят три двести пятьдесят. Так и порешили». Вот так и появилась на свет эта удивительная совершенно сумма в пятьдесят три миллиона двести пятьдесят тысяч, − Паутов вздохнул.

− Так что мы делать будем, Сергей Кондратьевич? − неуверенно хихикая, осторожно поинтересовался рекламщик.

− А ничего, − Паутов снова вздохнул. − Я поручу, чтоб стрелку просто повесили без всякого разрешения. А кто? − хуй знает. Не мы. Сорвут − новую повесим. Пусть ловят. Только кто ловить-то будет? И срывать? − он в третий раз вздохнул. − Местное отделение? Которое у нас тут кормится постоянно? Подписи каждый день без очереди меняет? А больше вроде некому. Короче, пошли их на хуй. Жадничать, скажи, не надо. На старых машинках покатаетесь.

В-третьих, Сучков получил наконец свою статуэтку (всё рвался, мудак, её привезти показать), после чего гордо отбыл в Нью-Йорк на эту свою конференцию, уже в звании «открытия года в области финансов и экономики». («Что за идиотский титул?!» − думал невольно Паутов, слушая вполуха его восторженную трескотню.)

В-четвёртых, Полина с сестрой успели уже прибыть на Остров (так они теперь в разговорах между собой называли эту маленькую, но гордую карибскую республику, да её, впрочем, и местные все, как выяснилось, только так обычно и называли) и зарегистрировать там оффшорную компанию. Более того, даже и договориться об экстренном получении игровой лицензии успели. Вне всех обычных сроков и порядков. На каком-то там внеочередном заседании парламента.

(Лицензии у них только парламент выдавал. Дело государственной важности же! Естественно. Единственный источник доходов фактически. Кроме кокосов и бананов. Хотя насчёт бананов Паутов и сомневался. Растут хоть они там?)

Полина вообще оказалась девушкой на редкость толковой и смышлёной. Паутов не мог на неё нарадоваться. «Вот кого по уму-то следовало бы управляющим назначить! − не раз уже приходило ему в голову. − Вместо этого мудака Евлахова».

Евлахов Паутова разочаровывал. Более того, даже беспокоить слегка начинал. Слишком уж суетливым он оказался, этот Евлахов. Причём не по делу суетливым. Какое-то мелькание постоянное, мельтешение. Инициативами своими уже достал просто. Да заебал! Поначалу-то Паутову это даже нравилось («проявить себя хочет!.. старается человек!..»), но сколько же можно-то? Да каждый день ведь, бля! То одно, то другое. Вникай во всю эту его хуйню, совершенно бессмысленную причём, большей частью. Ну, то есть, смысл-то там, положим, и присутствовал, если уж быть до конца справедливым, но обычно и выеденного яйца не стоящий. Как и у всех этих… вундеркиндеров. Вообще было очень похоже, что нового господина управляющего крыша просто поехала от своего излишне стремительного карьерного взлёта и такого внезапного и сказочного почти поворота судьбы.