Евгений Алёхин - Птичья гавань

Нас, таких неопытных путешественников, кинули в два счета, и непонятно, что теперь делать. Выход был один — ехать на вокзал и пытаться купить билет самостоятельно. Но мы все еще надеялись, что все как-то разрешится само собой. Менеджера гостиницы не было, так бы можно было попросить его позвонить Зафару — они были хорошо знакомы, как я понял. Я пытался спросить у человека с ресепшена, где менеджер, но никак не удавалось объясниться. Наконец у нас получилось какое-то подобие беседы.

Человек с ресепшена: «Когда приедет ваш водитель?»

Я: «Не знаю. Он обманул нас. Он должен был приехать в двенадцать часов. У нас нет билетов на поезд, они должны быть у водителя».

ЧСР: «Где? Ваш? Водитель?»

Я: «Я. Не. Знаю. Наш. Водитель. Солгал. Нам».

ЧСР: «Вы знаете, где ваш водитель?»

Я: «Не знаю. Позвоните менеджеру. Позвоните главному человеку в этой гостинице, он должен знать, как позвонить Зафару».

Наконец человек с ресепшена понял меня. Секрет был в том, чтобы сказать одно и то же с помощью наибольшего количества разных фраз. Тогда есть шанс, что два человека, плохо владеющие английским, поймут друг друга. Человек с ресепшена позвонил куда-то, поговорил с кем-то.

Он сообщил мне:

— Ваш водитель приедет в пять часов.

Что ж, мы успокоились, оставили вещи и пошли в бар. В баре сидело несколько похмельных индийцев, а пиво стоило сто двадцать рупий за бутылку 0,65. Столько же, сколько во вчерашнем магазине. Я попросил жареной картошки к пиву.

— Ноу фуд, — ответил бармен.

Мы сели под вентилятором. Было хорошо, и пиво казалось вкусным.

Отошел в гостиничный туалет, оставив жену в холле, а когда вышел, Зафар разговаривал с ней, вальяжно сидя на диванчике. «Хеллоу, май френд!» — Зафар оторвался от ковыряния своей стопы и протянул мне зафаченную руку. Помешкав, я пожал ее:

— Где ты был, Зафар? Мы ждем тебя четыре часа! Ты любишь своих друзей не очень сильно.

Зафар объяснил, что поезд отходит только в семнадцать сорок пять и у нас еще достаточно времени. Но я не позволил Зафару помогать нам, сам погрузил вещи в багажник и старался смотреть как можно более строго.

— Тут же всего двести рупий! — воскликнул он. Наверное, таких скупых русских Зафар еще не встречал за свою карьеру. Во-первых, гашиш у него не купили, во-вторых, коврами и сувенирами не заинтересовались, а теперь еще и это. Честно говоря, я бы дал ему больше чаевых, пусть даже пятьсот или тысячу, лишь бы никогда его больше не видеть и не слышать лишнего слова. А жена настаивала на том, чтобы вообще ничего ему не дать. Или дать сотню — как бы посылая его куда подальше, как плохого официанта.

Мы стояли на стоянке железнодорожной станции с рюкзаками на плечах: у меня большой — с вещами жены, у жены маленький — с моими вещами. Зафар стоял напротив, со своим бриолином в крашенных хной волосах и в чуть затемненных очках, — ушлый дедушка в рубашке и сланцах. Шофер и барыга.

— Май френд, май френд, — качал он головой. Я сказал ему, очень тщательно подбирая слова:

— Дорогой Зафар. Твоя компания взять с нас денег столько, сколько я получать за один месяц работы в Москве. Но мы в Индии всего три дня! Мы потратить очень много денег за эти три дня. Твои чаевые забрал Трэвел-центр. Плохая компания и плохая карма. Мы не мидл-класс. И мы не наркодилеры. Мы гораздо беднее тебя, май френд.

Зафар еще раз покачал головой и, убирая деньги в карман, сказал:

— О’кей, о’кей.

Несмотря на разочарование, свою работу он доделал. Объяснил, как найти поезд. Нужно было обратиться к специальному человеку в форме с красным верхом. Показать ему билет, и за десятку специальный человек отведет тебя к поезду.

Местный А-класс очень походил на российский плацкарт. Только немного грязнее, только столики чуть поменьше, но расположение мест такое же: купе на четыре места и два боковых. Зато купе отделялось шторками, и здесь имелась розетка. Людей же на этих местах было значительно больше, чем в вагонах РЖД. На одно место легко умещались двое взрослых, не говоря уже о детях. Для детей, видимо, не требовалось отдельного билета. Индийцы чрезвычайно плодовитый народ, это ни для кого не секрет. Они даже не регистрируют ребенка, пока ему не исполнится три года.

Специальный человек показал наши места. Мы положили рюкзаки и сели. Я дал специальному человеку деньги, но он почему-то не уходил. Он что-то пытался объяснить нам. Просто стоял над нами и что-то говорил. Из всех его слов я смог вычленить только «е драйвер». Что он имел в виду? Зафар попросил его взять с нас лишних денег? Я протянул еще купюру, но специальный человек не взял. Он говорил, говорил, даже обратился за помощью к одному пассажиру. Но пассажир то ли не понял специального человека, то ли не захотел прийти на помощь. Мы так и не выяснили, чего от нас добиваются.