Майкл Морпурго - Слушай Луну

С пристани я различил на палубе «Испаньолы» трех человек. Один, распростертый на досках, был совершенно неподвижен, второй склонился над ним, а дядя Билли тем временем деловито спускал паруса и убирал их, не обращая ровным счетом никакого внимания на сгрудившихся на причале людей, все взгляды которых были прикованы к нему. Когда я спускался по трапу на палубу, из толпы послышались крики:

«Зачем ты притащил их сюда, Билли?»

«Это не наши ребята!»

«Это фрицы, это гансы!»

«Глянь, а форма-то форма – совсем не наша!»

«Поганые сволочи!»

Потом они переключились на меня:

«Нечего с ними цацкаться, доктор!»

«После того, что они сделали, они этого не заслуживают!»

Я остановился посреди палубы и устремил взгляд на море лиц, маячивших на причале надо мной. Не без удовольствия должен заметить, что этого взгляда, которым я скорее пробуравил их, нежели обвел, все же оказалось достаточно, чтобы заставить немногочисленных недовольных прикусить языки. Никто из них не произнес больше ни слова. Впрочем, возможно, многие уже обратили внимание на то, что бросилось мне в глаза с первого взгляда: моряк, распростертый на палубе, был мертв. Возможно, некоторые заметили и то, что, кем бы он ни был, к какой бы нации ни принадлежал, он был совсем молоденький, почти мальчик; его борода, в отличие от бороды его товарища, представляла собой скорее редкий юношеский пушок. Опустившись на корточки рядом с ним, я прощупал его запястье и шею в поисках пульса – просто на всякий случай. Никакой нужды в этом, впрочем, не было. Неподвижность и бледность смерти ни с чем не спутаешь. По выражению, с которым смотрел на меня второй моряк, я понял, что он и сам все знает.

«Sein Name… – начал он. – Его имя Гюнтер, Гюнтер Штайн. Aus Tübingen [28] Из Тюбингена ( нем .). . Я тоже оттуда. Тот же город. Он был самый младший на нашей лодке. Всего девятнадцать. Sein Bruder… его брат, Клаус, его тоже убили, в Бельгии. У его матери больше нет сыновей».

По-английски он говорил не слишком уверенно, пересыпая фразы немецкими словами, бо́льшую часть которых я не понимал. Себя осмотреть он дал мне с большой неохотой. Даже при беглом осмотре было абсолютно ясно, что он озадачен и сбит с толку, а также напуган толпой зевак, которая уже слегка утихомирилась, но все же была настроена по отношению к нему довольно недружелюбно. Кроме того, он был явно обезвожен и ослаблен и с трудом держался на ногах. Все его лицо было покрыто волдырями и местами шелушилось от долгого нахождения на ветру и солнце.

Дядя Билли, который, как я уже знал по опыту, был человеком исключительно застенчивым и нелюдимым, ни за что не позволил бы мне себя осмотреть, тем более на глазах у такого количества народу. Поэтому я просто задал ему несколько вопросов, при этом внимательно за ним наблюдая. Он тоже проявлял явные признаки истощения и переохлаждения, но держался молодцом. На мои вопросы, как я и ожидал, он отвечал, ни разу на меня так и не взглянув, короткими, отрывистыми фразами, своим обычным бесцветным голосом и с ничего не выражающим лицом. Но, несмотря на все это, мне все-таки удалось составить по его словам приблизительную картину того, что случилось в море. Насколько я понял, в нескольких милях к югу от Силли «Испаньола» угодила в полный штиль и начала дрейфовать по течению. Однажды утром дядя Билли проснулся оттого, что его кто-то звал.

«Сначала я решил, что мне померещилось, – поведал он мне. – Но оказалось, что нет».

Он заметил неподалеку спасательный плотик с двумя моряками и взял их на борт. То ли он не понял, кто они такие и откуда, то ли его это не волновало. У него еще оставался небольшой запас воды, которым он поделился со спасенными, но запас был очень скудный, и вскоре ее не осталось совсем. Еда тоже кончилась.

«Один из моряков умер, – сказал Билли. – И я расстроился. Он был совсем мальчик, как Альфи».

После этого он сказал, что не желает больше об этом говорить, потому что это его расстраивает, и добавил, что хочет поскорее вернуться домой, потому что соскучился по Мэри, Джиму и Альфи.

«Может, – предложил я, – лучше будет, если я отправлю на Брайер весточку, чтобы они сами приехали к вам сюда, на Сент-Мэрис? А вы пока побудете у меня дома, отдохнете. Вам необходимы отдых и еда, Билли. Вы оглянуться не успеете, как они уже приедут. Не надо вам сейчас выходить обратно в море. В другой раз».