Михаил Сегал - Почерк

– У меня нет родственников такого возраста, – сказал Бенкендорф, – я бы с удовольствием.

– И у меня, – Жуковский отошел к окну, – даже среди дальних племянников.

Посмотрели на Пушкина и Николая. Николай развел руками:

– Я… могу, конечно, сына своего, Александра, попросить. У него же есть способности, Василий Андреевич?

– Конечно, – Жуковский воодушевился, – у него и к музыке, и к театру!

– Неплохо, – сказал Пушкин, – по возрасту подходит, внешность годится.

– А давайте, господа, еще кофе! – воскликнул Бенкендорф. Отозвал Николая к окну – подышать воздухом.

– Государь, – зашептал он, – я не в восторге от этой затеи. Вместо патриотического воздействия на сограждан устраиваем водевиль. Ну бог с ним, пусть – как проба пера, все любят Пушкина, черт бы с ним. Но дуэль! Поэтизируем то, что сами же и запретили. Чему это научит молодежь?

– Это же из «Онегина», – ответил Николай, – классика. Что тут такого?

– В высшей степени сомнительно… Но даже если это и допустить, к чему впутывать наследника престола? Каково будет выглядеть, если первый поэт России убьет, пусть даже для представления, будущего государя?

– Резонно, – сказал Николай.

– Надо кого-то менять, – заключил Бенкендорф, – либо Пушкина, либо наследника. Вместе им никак нельзя.

Вернулись к столу. Пушкин живо описывал Жуковскому, как видит сцену.

– Александр Сергеевич, – сказал Николай, – я разузнал кое-что. В общем, Саша не сможет участвовать, у него эти дни заняты.

Задумались снова.

– Я могу Жоржа-Шарля попросить, – вдруг сказал Пушкин, – он любит такие забавы.

– Жоржа-Шарля?

– Мой родственник, муж свояченицы. Вы должны его знать – приемный сын голландского посланника.

– Будем только рады, – сказал Бенкендорф, – если вы считаете, что он годится, то прекрасно!

Пушкин подумал еще немного и сказал:

– Нужно будет рано выехать. Пока доберемся, то да се. Зимний день короткий. Еды с собой взять, чаю горячего… И полицейских, чтобы зевак отгоняли.

На следующий день, однако же, не поехали. Поразмыслив здраво, Пушкин решил, что многое не обдумано. Куда ехать, какое оружие? Как одеться?

Он отправился по друзьям смотреть подходящие пистолеты. Нашлись не сразу. Армейских надежных было много, а красивых, чтобы на парусе хорошо смотрелись, не сыскать. Вдруг на Цепном мосту встретил Костю Данзаса, старого приятеля. Говорить про машину было нельзя, а если не говорить, что подумает? И вправду дуэль?

– Костя, мне надобны дуэльные пистолеты. Для одной забавы, на день. Вроде театра, главное – чтобы красивые были.

Данзас был холостым человеком, вечно скучающим, так что решился помочь.

– Я знаю, есть у Лермонтова, молодого офицера, красивые, но он может не дать.

Пошли к Лермонтову.

– Зайдешь? – спросил Данзас.

– Не стоит, неудобно. Мы не знакомы. Ты спроси – и все.

Пушкин остался на холоде, походил взад-вперед. Данзас вернулся скоро.

– Не дал, как я и думал. Мерзкий тип.

Далее дорога как раз лежала через дом родственника – Жоржа-Шарля Дантеса. Его тоже стоило уведомить, все рассказать. Разделились. Данзас пошел искать пистолеты, а Пушкин – к Жоржу-Шарлю.

Обнялись, позавтракали. Дантес выглядел сонно и мало что понимал. Тем не менее Пушкин под строгим секретом рассказал о затее, предложил изобразить Ленского.

– Я… похож на него? – спросил Дантес. Спросонья ему тяжело давалась русская речь.

– Ressemblant, oui, mais enfin, personne ne sait réellement à quoi il ressemble. [2] Похож-похож, в конце концов, никто толком не знает, как он выглядел ( фр. ). Это допустимая условность. Я ведь тоже старше Онегина.

Уговорились.

– Да! И позови кого-то из друзей на роль секунданта, я просто физически не успею, мне еще пистолеты искать и место, где производить все.

Встретились с Данзасом, отправились искать место. Данзас предлагал произвести представление прямо на Неве, в городе, но Пушкин сказал, что нужно уезжать дальше: в центре будет видно дома во все стороны, что неправдоподобно, да зеваки еще набегут.

Уже темнело, когда нашли на Черной речке близ Комендантской дачи подходящий лесок.

– Годится, – сказал Пушкин, – поедем тремя санями, встанем здесь за деревом, чтоб саней видать не было. И следи, прошу, Костя, чтобы никто по снегу не ходил, а то следы останутся, неправдоподобно будет.

Вечером пистолеты нашлись у Бенкендорфа. Пушкин обрадовался и посчитал участие графа справедливым. Иначе получалось странно: государство взялось организовывать производство, а он, автор, сам бегает по городу и ищет всякие мелочи.