Денис Епифанцев - Слова и жесты

Или это мне это просто кажется, потому что я сам напряжен?

Меня снова мутит, как тогда. На танцполе мигают стробоскопы, вокруг жарко, запахи парфюмов и пота смешиваются, и если раньше меня эта смесь соблазняла, то теперь кажется вонью, горячее тело слегка наваливается на меня сзади, пытаясь пробиться к бару, привлечь внимание бармена. Я покрываюсь холодным потом. В животе вдруг образуется точка черной кислоты. Меня скручивает спазм.

Я оглядываюсь по сторонам, крепко держась за барную стойку. Жека что-то говорит мне, но я не слышу ее. Я глубоко вдыхаю и пытаюсь сосредоточиться на ее губах. Спазм проходит. Наступает вторая стадия – лихорадка. Меня знобит.

– Что? – спрашивает Жека, поймав, видимо, мое состояние.

– Мне надо в туалет. Прости, зайка, если что, мы в чилауте, подгребай.

Как только я отворачиваюсь, улыбка сходит с моего лица. Мне физически трудно улыбаться. На лбу выступает мелкая испарина – ваш лоб как бисерный. Мне реально хреново.

Я спускаюсь со второго этажа и иду в сторону туалета. Здесь прохладней, и я чувствую недолгое облегчение.

Мне навстречу движется Алла. Я не успеваю от нее спрятаться: свернуть некуда, мы как будто входим в пространство, специально освобожденное для нас, как в центр хоровода или око торнадо. Здесь даже, кажется, тише, чем вокруг.

Я на секунду представляю себе, что сейчас мы начнем разговаривать в центре круга, а все повернутся к нам лицом и будут ладонями задавать ритм. Что-то среднее между проповедью в афроамериканской церкви и песней из «Танцующей в темноте». И я бы отказался, но приходится идти вперед не сворачивая.

– Костик, – скалится она.

Алла из тех девушек, которые не замечают тебя, пока не узнают, сколько ты зарабатываешь. Тебя не существует, если ты не соответствуешь ее представлениям о том, как должно и правильно. Она молодая, здоровая, хотя лицо уже складывается в ту маску, с которой она встретит первые морщины: маску глупости, презрительности и высокомерия.

Слово «телочка» в своем самом изначальном смысле – молодая корова с выменем – описывает Аллу более, чем полностью.

При этом, и все это знают, Алла – это удивительная смесь снобизма и глупости. Она всегда позитивно настроена, она всегда улыбается, она всегда одета в последнюю коллекцию. И она всегда готова переступить любого, кто вдруг окажется на ее пути к цели, которую она считает важной. Включая даже тех, кого она зовет «настоящими подругами». Грубо говоря, если бы у нее был шанс, переспав с мужем лучшей подруги, развести их и самой выйти замуж – она бы это сделала.

При этом она искренне гордится этими своими качествами. Гордится тем, что, как она это описывает, она «всего в этой жизни добилась сама».

Эта гротескная версия социал-дарвинизма: перегрызть глотку любому, но не ради выживания, а ради более престижного места на пляже, ради зонтика и лежака, ради полотенца с головой медузы, ради пластиковых сланцев с логотипом LV.

Иногда это даже забавно. Возможно, поэтому ее подруги – скучающие жены богатых людей, которым ничего нельзя, – продолжают с ней общаться. Есть что-то зловещее в том, как Алла, как танк, сминает все на своем пути. Эта энергичность и неразборчивость производят впечатление.

Зарабатывает она тем, что, грубо говоря, челночит – возит баулы с дизайнерской одеждой из Милана и Парижа своим «подружкам». Глядя на то, как она одета – вся в «знаковых» вещах модных домов без учета фигуры, цвета и уместности – я вспоминаю, как она почти в самом начале нашего знакомства сказала что-то вроде: «Я с двенадцати лет читаю VOGUE. Я все знаю о том, как правильно одеваться».

– Костик, – скалится Алла, – я так рада. Как ты?

– Спасибо, хорошо, – я замолкаю, но при этом не делаю попыток уйти, а просто смотрю на Аллу, по-моему, даже не моргая. Голос мой не интонирован, выражение лица – совершенно пустое.

Алла механически поворачивает голову, как будто кто-то, подсказывающий ей слова, перешел к другому плечу.

– У меня тоже все хорошо, – говорит Алла, после небольшой паузы. Мне кажется, я слышал, как в ее голове звякнул колокольчик в тот момент, когда мозг преодолел провал в разговоре.

Пытаясь сгладить неловкость, которую, как ей кажется, она допустила, Алла начинает тараторить.

– А мы с Артурчиком расписываемся. У меня сегодня девичник, – тараторит она первое, что приходит на ум, одновременно пытаясь втянуть меня в свое частное. Очередная манипуляция. Как будто это сделает нас ближе – ведь она поделилась таким важным и интимным со мной.