Эмма Берсталл - Мои дорогие девочки

Виктория переводит пристальный взгляд с Трэвора на Шону. «Как давно?» – хрипло спрашивает он. И все же Трэвор плохой актер – Виктория понимает, что это для него не новость. Шона прямо смотрит на мужа: «Год примерно». Он молчит, глядя на жену, – темные глаза обычно хорошо скрывают боль. Но Виктория знает, что он сейчас чувствует. Трэвор любит Шону, это очевидно, и Виктория ощущает такой прилив сочувствия, что едва сдерживается. Как ей знакомо то, что он сейчас переживает! Пока Шона молчала, он мог делать вид, будто ничего не происходит.

«Шона, – тихо произносит Виктория, – вы осознаете, что ваш муж все это время страдал?» Женщина принимается крутить на пальце обручальное кольцо. «Нет, – тихо произносит Трэвор. – Это не важно». Виктория едва заметно качает головой, и из его груди вырывается стон. «Это важно, – настаивает она. – Очень важно! Вы не можете просто закрыть глаза на происходящее. Если хотите двигаться дальше, то должны принять данный факт». Когда Шона и Трэвор покидают ее кабинет, они выглядят изможденными, с темными кругами под глазами. Виктория тоже без сил, но консультация прошла с пользой. Она считает, что эти люди готовы быть честными друг с другом, наверное, впервые за время своего брака. Их новый мир может показаться ярким и пугающим, но в итоге, независимо от того, распадется брак или нет, они не пожалеют, что решились на этот шаг. Виктория не сомневается и радуется тому, что помогла им.

Дверь в кабинет Дебс была закрыта, и Виктория решила выпить кофе и подождать. Оливер отсутствовал, и она чувствовала себя свободно. Если они и виделись с прошлой недели, то лишь мельком. Но, открыв дверь в кухню, Виктория увидела Оливера и с удивлением уставилась на него. Он стоял рядом с кипящим чайником и задумчиво смотрел на пар, вырывающийся из носика.

– О! А я думала, что здесь никого нет! – Виктория покраснела – это случалось постоянно, когда они пересекались в последние дни. Ей до сих пор было неудобно за свою ошибку.

Чайник выключился, и Оливер открыл банку с растворимым кофе.

– Хочешь кофе? – спросил он, указав на чашку, которая стояла на столе.

– Я сама приготовлю, – ответила она, не желая причинять ему неудобство.

По его лицу пробежала тень. Печаль? Боль? Неужели Оливер обижается из-за какой-то дурацкой чашки кофе? Виктория чувствовала себя неловко.

– Я не хотела…

Он налил воду в свою чашку и мрачно произнес:

– Все в порядке!

В крохотной кухне даже при открытой двери было очень тесно. Оливер достал из маленького холодильника, спрятанного под столешницей, бутылку молока.

– Дебс рассказала мне, что Ральф успешно сдал экзамены. – Его голос не выражал никаких эмоций, и он смотрел не на Викторию, а на чашку, стараясь не пролить молоко. – Ты очень рада?

Она все еще медлила, стоя у полуоткрытой двери. Все равно в кухне не было места для двух человек. Оливер взял чашку, развернулся и произнес:

– В чайнике много воды…

Он был в чистой сорочке в красно-белую полоску, рукава закатаны, две верхних пуговицы расстегнуты. Они стояли в двух футах друг от друга, и Виктория неожиданно остро ощутила его присутствие рядом. От пара сорочка слегка прилипла к его телу и подчеркивала стройную, подтянутую фигуру. Они с Викторией были почти одного роста, но плечи у Оливера гораздо шире. Она чувствовала исходящее от него тепло, смешанное с ароматом мыла. Оливер поймал ее взгляд и, казалось, застыл в вопросительном ожидании. Виктория смущенно опустила голову, не в силах понять, почему у нее вдруг вспотели ладони и заколотилось сердце?

– Однажды ты говорил мне, – начала она, уставившись на свои туфли восьмого размера и стараясь, чтобы ее слова не прозвучали бестактно, – что встречаешься с кем-то? Как у вас дела? – Шокированная собственной наглостью, Виктория изо всех сил вдавила ногти в ладони.

Оливер поставил на стол чашку с горячим кофе и пригладил волосы.

– Что? Ах, ты об этом. Мы с Розанной встретились несколько раз, но у нас ничего не получилось. Мы очень давно друг друга знаем, а она любит командовать, – объяснил он и усмехнулся.

– Розанна? Та женщина, с которой я познакомилась у тебя дома? – Виктория вздрогнула, вспомнив наглость и самонадеянность Розанны и то, как она поставила ее в неудобное положение.

Оливер кивнул:

– Мне не следовало звать вас обеих, но тогда я считал, что это хорошая идея. Честно говоря, после того вечера я перестал приглашать Розанну куда-либо. Она немного расстроилась, но, надеюсь, переживет. В тот вечер я увидел ее с другой стороны, которая оказалась совсем не привлекательной. По-моему, она ревновала.