Бернар Вербер - Рай на заказ [litres]

Окончательно проснувшись, она как можно подробнее записала в «Дневник сновидений» все, что только что видела во сне. Слегка отступив от правил, она добавила в конце собственные размышления:

«Чтобы то или иное будущее смогло стать реальностью, кто-то должен сначала увидеть его во сне или в мечтах. Все хорошее, что есть у нас сейчас, сначала так или иначе представили себе наши предки. И наверное, кто-то представляет себе сейчас то хорошее, что случится с нашими детьми».

Об этом обязательно нужно помнить.

Под душем, пока вода стекала по ее рыжим волосам, она продолжила размышлять:

«А что, если существует некое древо возможных вариантов будущего, ветви которого растут и с течением времени становятся все длиннее? Это могло бы объяснить, каким образом гипотеза о „будущем, в котором живут только женщины“, развилась до такой степени, что теперь эти женщины обсуждают прямо противоположную ситуацию: „гипотезу о прошлом, в котором существовали… мужчины“».

Мадлен улыбнулась и подошла к окну. Раздвинув занавески, она в который раз уперлась взглядом в стекло, на котором был нарисован Париж с высоты птичьего полета – с Эйфелевой башней и башней Монпарнас. Картина была сделана так мастерски, что казалось, будто это настоящее окно.

Она включила радио.

«Новый теракт в Индии, на вокзале Джайпура, унес жизни более двухсот человек, в три раза большее число людей получили ранения. Индийское правительство, в частности премьер-министр Васундхара Раджа, вновь возложило ответственность на террористические движения, тайно получающие поддержку новых властей Пакистана, и…»

Мадлен резко выключила звук и подняла глаза вверх. На потолке, так же объемно, были изображены созвездия, которые должны стоять над Парижем ночью 15 августа.

Она перешла на кухню, окна которой выходили на другую картину-иллюзию – панораму Монмартра с храмом Сакре-Кер. Позавтракав кукурузными хлопьями с соевым молоком, она сорвала лист с календаря.

Я здесь уже три года… Три года .

Помыв посуду и поставив чашку с тарелкой сушиться, Мадлен открыла дверь, похожую на дверь ее прежней квартиры. Однако вместо лестницы на улицу за порогом сразу начиналась просторная лаборатория.

Мадлен прошла мимо выстроившихся в ряд компьютеров и направилась к кладбищу, занимавшему примерно пять квадратных метров. Над землей возвышались многочисленные стелы. Девушка наклонилась над одним из памятников. На табличке было изображено яйцо, а под ним краткая подпись: «Ева-001».

В первые же месяцы после получения Фельдмановской премии и бегства Ева-001 получила все необходимые для развития условия, в том числе полную безопасность. Развитие зародыша началось. Но вопреки ожиданиям, ребенок, скрывавшийся под скорлупой первого яйца, оказался мертворожденным.

Я убила множество мышей. Я убила множество человеческих зародышей. Я плакала над каждым из яиц. Я злилась из-за каждой неудачи. Но у меня больше не было выбора. Все это – «жертвы, принесенные на алтарь науки».

Мадлен прошла дальше и оказалась в другой части лаборатории, где целая груда яиц лежала под табличкой «Неоплодотворенные яйца».

Войдя в морозильную комнату, она вытащила из стенного шкафа пробирки, снабженные этикетками, и, взяв пипеткой каплю жидкости, поместила ее на предметное стекло микроскопа.

В конце концов, армия ничем не хуже всего остального. Правда, я сижу в бункере, зарывшись на двадцать метров под землю, зато меня оставили в покое и дали все необходимое для работы. Как я того и хотела. Конечно, главное неудобство – это одиночество. Я тут совсем одна и постоянно думаю, мечтаю и говорю сама с собой. Я дошла до того, что даже жалею, что тут нет профессора Рейнуара. Сейчас он уже выглянул бы у меня из-за плеча, чтобы посмотреть, чем я занимаюсь, и сказал бы…

– Добрый день, Мадлен. Как ваши дела?

Обернувшись, она узнала полковника. Военная форма с нашивками сидела на нем безупречно. В руке Жерар Пантель держал фуражку.

– Могли бы позвонить, прежде чем войти, – с упреком сказала Мадлен.

Полковник протянул ей цветы:

– Простите, я не знал, проснулись вы уже или нет. Просто хотел оставить здесь цветы для вас. Извините меня.

Он в самом деле казался смущенным.

Полковник Жерар Пантель необычайно заботлив. Я сказала, что мне потребуется много яйцеклеток и сперматозоидов, необходимых для создания человеческих яиц. Он тут же выполнил мою просьбу. Более того, ничего не сказав мне, он привез запас яйцеклеток, принадлежавших… мисс Франции. Яйцеклетки были собраны, но их так и не использовали по этическим соображениям. Вероятно, сотрудники донорского банка испугались, что женщины, выращенные из такого материала, будут пользоваться чересчур шумным успехом. Я узнала, с чем работаю, лишь некоторое время спустя. Идея населить мир красавицами меня весьма позабавила. Особенно учитывая, что я оплодотворяла эти яйцеклетки сперматозоидами лауреата Нобелевской премии. Их не использовали по тем же самым причинам.