Виктор Маслов - Земля тридевятая

"Повезло мне, - думал Олег, поспешно удаляясь от страшного места, - не сталкивалось прежде с огнем чудище". И впрямь, единственный, кто мог в этих землях воду согреть, это банник, от него пожара быть никак не могло. "А ведь случись пожар, - снова пришла мысль, - выгорит все, деревни, леса, степь, только болота сырые уцелеют. Тушить-то нечем, воды практически нет. Колодцев мало, один на деревню". Достал он зажигалку, газ в ней почти закончился. Подумал, размахнулся и зашвырнул в чащу.

Дальше почти бежал, с большим желанием скорее добраться до места, где упал самолет. Сколько можно к этой скале тащиться?

Вышел вскоре к хижине, той самой избушке, в которой они первую ночь перемен с Катей провели. Пенек был рядом, вон он, на месте, никуда не делся. И Ягая, легка, на помине, из двери высунулась.

- Чего ищешь, молодец? - спросила. - Дело пытаешь, али от дела лытаешь?

Совсем, как баба Яга из сказки! А что, он и ответить может, как в сказках положено.

- Ты, бабка, доброго молодца сначала накорми, напои, в баньке попарь (вторую неделю не мылся!), потом спрашивай.

- Ишь, добрый молодец выискался! Накормить, напоить, это у нас завсегда. Заходи, оголодавший, а баньки у меня нет. Это надо в Грибки топать, а ходу до них три дня.

- Не пойду в Грибки, мне к скалам надо, - ответил Олег, и спросил нетерпеливо, - ну что, поесть дашь?

Бабка и впрямь другой оказалась, той, прежней, которая к нему относилась дружески, уже не было. Ладно, накормит, и то, как говорится, хлеб.

Как уселись за стол, стала она его пытать.

- Для чего тебе скалы те? Там орехи не растут. Заберешься наверх, непременно сорвешься, сгинешь в пропасти.

- За меня не беспокойся, мое это дело.

- Возвертайся в свою деревню и живи себе спокойно. Или тебя выгнали, изгой ты?

- Что за изгои такие?

- Ну, - бабка замялась, поняв, что сболтнула лишнее, - кто не в ладах, как бы пояснить...

- С ухватом, или древопупом, не так ли?

- Ответствуй, как на духу, с кем повздорил?

Была бы прежняя Ягая, пожаловался на судьбу свою невеселую. Лианке, гармии, пришлось бежать неведомо куда, да еще с сыном, которого даже в глаза не видел. Подругу, Катю, забрали, потом вернули, и снова она пропала. Но нельзя об этом говорить, теперешняя Ягая была с прочими существами аномальными "одного поля ягода". Его тут, же записали бы в "возмутители спокойствия" со всеми вытекающими последствиями. Прощай тогда скалы, выход из этого страшноватого сказочного мира, да и сама жизнь, скорее всего.

- Скажи лучше, как до пещеры добраться?

- Кто это язык длинный распускает, про пещеру всем и каждому рассказывает?

- Слухом земля полнится, а я не "все", и не "каждый".

Пристально посмотрела на него Ягая, покачала головой.

- В той пещере начало всей земли, которая из гнилого ореха народилась.

- Отвечай, где вход, старуха.

- Не такая уж старуха, - обиженно сказала Ягая, - мне еще жить, да жить, не то, что тебе, гиблому. Дюже смелый выискался, к скалам этим даже зверь лесной подойти боится, а пещера рядом, за теми зарослями, пройдешь дальше, увидишь.

- Спасибо, бабуся, за подсказку, - Олег поднялся из-за стола, - и за хлеб, соль.

Вышел, оставив ее в недоумении, сообразил, что сказал по-русски, полного перевода не получилось, слов таких в местном языке не существовало. Пещеру нашел неожиданно легко, скрыта была густой листвой и кустарником. Потолок высокий, ровный, пол гладкий. Пещера подсвечивалась мягким желтоватым светом непонятного происхождения. Внимательно осмотрев стены, обнаружил он малозаметные, светящиеся мхи. Олег решительно направился внутрь скалы. Ответвлений по пути не встречалось, не заблудится. Удивительно было то, что шагал по ровному полу, а впечатление такое, словно в гору идет, преодолевая подъем. Или воздух таким плотным стал? Вскоре пещера стала заметно уже и, обманывая зрение, словно бы под уклон пошла, идти стало легче. Прошагав примерно с километр, он уткнулся в тупик, где же обещанный проход? Не сразу заметил сбоку углубление и широкую неровную щель, образовавшуюся, скорее всего, в результате подвижки горных пород. Не то, чтобы парадным, черным входом эту трещину назвать было нельзя. Проход для незваных гостей, тараканов из-за печки, а как поступают с тараканами?

Он выбрался наружу и едва не задохнулся. Глазам открылась обширная равнина. Метрах в двухстах начинался ряд серых двухэтажных зданий. Научный городок? От горного массива их отделяла частая стена решетчатых металлических конструкций, напоминающих высоковольтные опоры. Небо не голубое, грязно-коричневое. Сквозь бурую дымку просвечивало мутное солнце, по которому так соскучился Олег, тусклые лучи отражались в окнах домов, создавая впечатление вечернего заката, или, может быть, неполного затмения. Дышать было практически нечем, вместе с удушающим химическим запахом, словно тысячи иголок принялись терзать легкие. Задержав дыхание, он успел отойти от скалы на два, или три шага. Словно черти из табакерки, откуда-то выскочили фигуры в блестящих скафандрах с черными забралами, подхватили под руки и грубо затолкали обратно в щель. При этом одна из фигур сердито размахивала руками, словно мельница крыльями. Возможно, давала понять, что здесь оставаться нельзя. Да и не продержаться долго в такой атмосфере. Сопротивляться было бессмысленно, к тому же, у того, который изображал мельницу, на поясе висела кобура, весьма весомый аргумент. Вести разговоры о правах человека и демократии с ним никто не собирался. Впрочем, моральный ущерб Олег, хоть как-то отыграл. Когда его грубо затолкали в щель, повернулся, и показал фигурам в скафандрах общечеловеческий жест, поднятый кверху средний палец. Откашлявшись и отдышавшись, отправился обратно, поначалу опять, как будто в гору забирался, а вскоре услышал позади далекий грохот, щель закрылась. Прохода на равнину больше не было.