Дун Си - Переломленная судьба

— Спрыгнешь с моста, «бултых!» — и все.

— Но у меня еще есть родители, которых нужно содержать.

— Я также положу двести тысяч на счет твоих родителей, им этого вполне хватит, чтобы дожить свой век.

Напряженный взгляд Ван Чанчи вдруг затуманился, его зрачки расширились, он словно почуял, что его душу вот-вот разорвет в клочья. В его голове всплыли родные пейзажи, родители, Сяовэнь, Второй дядюшка и родственники с друзьями, даже собака, которую когда-то втихаря продала его мать…

— Не жаль тебе расстаться с жизнью ради счастья родного сына? Согласишься ты на такое?

— Без этого совсем никак?

— Без этого никто тебе не гарантирует, что Дачжи будет счастлив. Если у одного ребенка сразу два отца, не исключено, что кто-то по неосторожности нанесет ему серьезную душевную травму. Так что один из нас должен исчезнуть. Если исчезну я, для ребенка это обернется мучением, к тому же он не получит денег. А если исчезнешь ты, он об этом даже не узнает, страдать никак не будет, да еще и получит десять миллионов. Все просто, можно даже мозгами не шевелить.

Губы Ван Чанчи задрожали, он затрясся всем телом. Наконец он спросил:

— Можно я сам выберу место моего исчезновения?

— Нельзя, — ответил Линь Цзябай, — мне надо увидеть лично, как ты исчезнешь.

— Дай мне подумать, — ответил Ван Чанчи.

— Послезавтра я буду ждать тебя у входа в больницу.

С этими словами Линь Цзябай ушел, хлопнув дверью.

А Ван Чанчи еще долго стоял в туалете, забыв про жуткий запах вокруг.

Ван Чанчи прибыл к условленному месту на десять минут раньше. Он никогда в жизни не опаздывал, поэтому ему не хотелось в этот последний раз заработать славу «опоздальщика». Он оделся в чистое, постригся, гладко выбрился. Сначала у него еще была мысль прикупить хорошие кожаные туфли, но, прикинув, что за пятьсот юаней его отец в деревне может заменить в доме окно, он сглотнул слюну, помял пальцы и от этой затеи отказался. Поэтому сейчас Ван Чанчи стоял у ограждения посреди моста через реку Сицзян в старых армейских кедах. От того места, где он стоял, расстояние до воды было максимальным, что обеспечивало сильный шум при падении. Человек, прожив жизнь, может покинуть этот мир тихо или громко, выбрать нужно что-то одно. Удивительно синяя высь, необычайная белизна облаков. Небеса, казалось, специально подарили ему хорошую погоду, и, может быть, ради того, чтобы он все-таки одумался. Залитая солнцем река, поддаваясь ветерку, то и дело посылала ему блики с разных сторон. Гул машин отнюдь не раздражал, как раньше, а напротив, ласкал слух, и даже выхлопные газы казались благоуханием. Глядя на шеренги многоэтажек, растянувшихся по обоим берегам, он представлял, что в одном из окон спрятался Линь Цзябай и в бинокль наблюдает, как договор приводится в исполнение.

За семьдесят два часа до этого Линь Цзябай принес на съемную квартиру Ван Чанчи двести тысяч юаней в черном полиэтиленовом мешке. Он швырнул эти деньги на расшатанный за многие годы обеденный стол, а тот вдруг взял и развалился, словно выдержать такое было выше его сил. Впечатленный этим Ван Чанчи даже почувствовал, как под его ногами задрожал пол и прокатилось несколько ударных волн. Линь Цзябай хотел было на что-нибудь присесть, но в этом доме, казалось, каждая табуретка была готова проколоть его задницу, поэтому он предпочел по стоять. Включив компьютер, Линь Цзябай показал Ван Чанчи видеозапись, на которой он вместе с Дачжи и Фан Чжичжи, весело улыбаясь, смотрели в объектив. Дачжи веселился больше всех, на его щеках играли ямочки. В своих руках он, высоко подняв, держал открытую сберкнижку. Кадр стал медленно приближаться, цифры надвигались, пока не достигли размеров экрана. Ван Чанчи увидел, что на счете у Дачжи лежала сумма с восемью разрядами, после единицы в ней значилось семь нулей.

— Ты хорошо разглядел? — задал вопрос Линь Цзябай.

Ван Чанчи кивнул головой и про себя подумал: «Папа, мама, я продал себя, продал за хорошие деньги. Моя жизнь, возможно, стоит даже дороже, чем вся наша деревня, нет, чем все наше село и даже весь наш уезд. Так что ваш сын отличился».

В тот же вечер Ван Чанчи пошел в банк и перевел эти двести тысяч на счет Ван Хуая. Сначала он хотел было съездить домой, да и Линь Цзябай согласился дать ему время, чтобы он попрощался со своими родителями. Но Ван Чанчи побоялся, что, увидав родных, нарушит свое слово и не оправдает доверие. Он переживал, что ситуация может измениться к худшему, что его бегство разрушит счастливую жизнь Дачжи, но больше всего он боялся себя, что на него вдруг найдет помутнение и он первый расправится с Линь Цзябаем. Всякий раз, когда Ван Чанчи приходила в голову эта мысль, его бросало в холодный пот, и он досадовал, что время тянется слишком медленно и нудно.