Каталин Флореску - Человек, который приносит счастье

— Что тете известно о Петру? Он приедет? Корабль скоро должен прибыть.

— Ты все еще надеешься. Нет, Петру не приедет. Отец послал ему телеграмму. А теперь ступай, а то тебя кто-нибудь увидит, и тогда мне тоже не поздоровится.

В пыльном катафалке, полном песка, мать проплакала всю ночь. Ей и самой казалось невозможным ее желание, но все-таки она до сих пор еще надеялась, что Петру увезет ее отсюда и что в Америке найдется лекарство. Казалось, в Америке возможно все, даже излечение от проказы.

Аура на кладбище не появилась. Зато появились жандармы. Мать отошла подальше, чтобы облегчиться, и увидела, что по узкому проселку к кладбищу идут люди в форме. Она едва успела забрать свой чемодан и скрыться через задние ворота. Спрятавшись в дюнах, она издалека наблюдала, как жандармы ищут ее за каждым кустом и деревом, в катафалке и в часовне.

Люди в форме бродили в высокой, выцветшей траве, которая росла из грудных клеток покойников, погребенных в сыпучей земле. Ветер доносил до нее ругательства жандармов и еще кое-что — ее имя.

— Елена, мы знаем, что вы прячетесь здесь! Вас наверняка мучают голод и жажда, у нас есть вода. Вы не выживете здесь в одиночку. Вам станет только хуже. Будьте благоразумны!

— Елена, — кричал другой голос, — нам приказано застрелить вас в случае сопротивления! Но если вы добровольно пойдете с нами, вам ничего не будет.

Потом ветер переменился, и она слышала только крики чаек. И думала о предательстве Ауры.

Раз Петру не приедет, то ей больше нечего делать в Сулине. Она спрятала, как могла, пятна под одеждой и еще до рассвета отправилась к пристани. К ее удивлению, ей удалось без проблем сесть на почтовый корабль. Когда судно отчалило и поплыло мимо домов на набережной, а восходящее солнце окрасило воду багрянцем, мать еще не знала, что никогда больше не вернется в Сулину.

В Кришане она стала искать бабку, но та теперь проводила почти все время в хижине на озере Богдапросте. Мать купила две бутылки цуйки и одну отдала рыбаку, чтобы он отвез ее на озеро. Она вышла на берег прямо перед убогой лачугой, но рыбак отказался идти с ней и пообещал дождаться ее на озере. Войдя в темную хижину и увидев на полу слабое, бесчувственное от алкоголя тело старухи, мать подумала о том, о чем ей придется думать еще бесконечно много раз в последующие десятилетия: «Мне нельзя к ней прикасаться».

В углу она нашла клочок газеты, обмотала им руку и долго трясла тощее тело. Бабка приподнялась на локте, подняв другую руку к глазам, чтобы лучше видеть против света из двери.

— Пресвятая Богородица, где это я? Я что, в аду?

— Вы нет, — ответила мать. — Я вам цуйку привезла. Подожду на улице. Мне нужна ваша помощь.

Наконец бабка, шатаясь, вышла из хижины и махнула в сторону рыбака на озере.

— Это он тебя привез? Не любят они меня. Только боятся. Приходят ко мне, когда во мне нужда, а за моей спиной крестятся, будто я сатана. — Бабка перевела взгляд и внимательно поглядела на мать. Она силилась припомнить, и вдруг ее осенило: — Да я ж тебя знаю. Ты та девчонка, что в Америку хотела. Что, не получилось? Хочешь теперь деньги вернуть? Не повезло тебе, денег уж нету.

— Нет, я не поэтому пришла.

— Где цуйка?

— Я поставила бутылку на землю вон там.

— А почему там?

— Мне больше нельзя ничего трогать.

— Но бутылку-то ты тронула.

— Мне больше нельзя ни к кому прикасаться.

— Но ты ж ко мне прикоснулась.

— Я запуталась.

Взгляд старухи прояснился. Она сделала несколько шагов к бутылке, причмокивая, будто в мыслях уже проверяла качество содержимого. Но остановилась в нерешительности:

— Кто тебе это сказал?

— Врач. Он говорит, с этим нельзя ничего поделать. — Мамин подбородок задрожал, и она разрыдалась. — У вас есть лекарства от всего. Вы моя последняя надежда. Помогите мне!

— Этого я не могу. Никто не может. За то, чем ты больна, отвечает только Бог или дьявол. Твоя мать слишком поздно послала за мной, или ваш идиот греб слишком медленно. Так или эдак, но мои заговоры уже не могли тебя уберечь. Ты родилась беззащитной. Так-то вот. Тут и бабка уж ничем не поможет.

— Но ведь можно же хоть что-то сделать! — в отчаянии воскликнула мать.

— У тебя теперь только три возможности. Либо ты пойдешь в воду и утопишься. Либо сдашься сама, и тебя упекут в лепрозорий, откуда уже не выйдешь. Либо найдешь себе укромное местечко, вроде как у меня тут, и попробуешь выжить. Ты молодая, жизнь еще не кончилась, хоть тебе сейчас так кажется.