Дженнифер Матье - Бунтарка

Как же приятно сказать это вслух.

— Я ожидала лучших манер от сына директора, — говорит бабуля, пропуская мое последнее замечание мимо ушей.

— Можешь представить, как Лиза поступила бы в таком случае? — внезапно спрашивает мой дедушка, поднимая взгляд от пирога.

Я смотрю на дедушку, мне любопытно:

— Что? Что бы сделала мама?

— Даже не хочу об этом думать, — говорит бабуля, выбрасывая вперед руку, словно регулировщик на дороге, приказывающий нам остановиться.

— Твоя мама составила бы целый список дел, — продолжает дедушка, не оставляя на тарелке ни единого кусочка. — Начала бы с петиции. Потом нарисовала бы большой плакат и ходила с ним вокруг школы. Злая до чертиков.

Конечно же, моя мама так поступила бы. Ее подростковый бунт начался задолго до того, как она переехала на северо-запад и присоединилась к «Бунтаррркам». На следующий день после того, как директор объявил, что дресс-код больше не позволяет красить волосы в неестественные цвета, она щеголяла с зелено-синими волосами. Ее отстранили от занятий на неделю, а дедушка и бабушка потратили целое состояние на то, чтобы перекрасить волосы и не повредить их. Я представила, каково это: идти по главному коридору, когда все на тебя смотрят, потому что у тебя волосы цвета голубого мороженого Fla-Vor-Ice. Я съеживаюсь от одной только мысли.

— Проблема состояла в том, что твоя мама всегда искала причину подраться, — говорит бабуля, попивая сладкий чай. — Она была чересчур «мокси» [6] Moxie ( англ .) — название американской фирмы, выпускающей газированный напиток. Благодаря широкой рекламной кампании это слово вошло в английский язык и стало означать «смелый», «храбрый», «дерзкий». — смелой и дерзкой. Это все усложнило и для нее, и для нас, как бы сильно мы ее ни любили.

— Да, я знаю, — говорю я.

Я уже слышала об этом раньше. Может быть, это действительно усложнило жизнь бабушки и дедушки, но девушка на полароидной фотографии не считала жизнь такой уж сложной. Она была счастлива. Ей нравилось бороться, даже если она не всегда выигрывала.

— Хорошая новость состоит в том, — объявляет бабуля, — что бунтарский ген, судя по всему, был какой-то странной мутацией. — Она улыбается мне и начинает убирать грязную посуду.

— Наша ответственная Вивиан, — говорит дедушка. Он протягивает руку и взъерошивает мои волосы, словно мне десять лет.

Я улыбаюсь в ответ, хотя мне немного обидно. Мне не нравится, когда меня называют ответственной. Хотя это, скорее всего, правда. Поэтому я просто молчу и пытаюсь спрятать свою обиду поглубже.

После ужина я делаю домашнее задание, а потом иду к бабушке и дедушке в гостиную (они называют ее «телевизионная комната») смотреть «Колесо Фортуны». Я смеюсь, когда бабуля выкрикивает свои ответы: « Удача, будь Леди сегодня ночью! Леди и Бродяга! Моя прекрасная Леди!». Потом я с дедушкой пью кофе без кофеина со сливками и сахаром. Но перед глазами то и дело встает обиженное лицо Люси и хихиканье Митчелла и его тупых дружков. Странный жар снова скручивает мой желудок и приносит беспокойство.

После бонусного круга на «Колесе» я говорю, что мне пора домой. Бабушка с дедушкой, как обычно, пытаются уговорить меня остаться подольше и посмотреть с ними «Танцы со звездами». Но я отказываюсь, целую их в щеку и благодарю за все.

— Конечно же, милая, — говорит дедушка, провожая меня до двери и крепко обнимая, а я чувствую вину за свою обиду.

Вернувшись домой, я смотрю какое-то глупое теле— шоу и роюсь в телефоне, а потом иду спать. Надеваю пижаму — шорты и старую футболку с надписью Runaways, которую мама подарила мне на Рождество. На ней изображена очень юная Джоан Джетт (певица). Пока чищу зубы, слышу, как открывается входная дверь.

— Мама? — спрашиваю я, выглядывая в коридор, ведущий к кухне.

— Привет, леди, — отвечает она, кидая ключи от машины на кухонный столик. Она останавливается посреди нашей маленькой кухни и смотрит на потолок, прежде чем громко вздохнуть.

— О боже, что за ночь, — говорит она, развязывая пучок волос на голове. Густые черные локоны падают на спину, словно занавес после окончания спектакля. Она заглядывает в холодильник, а я дочищаю зубы и тоже иду на кухню.

— А где остатки китайской еды? — спрашивает мама, передвигая контейнеры и консервы Dr. Pepper.

— Я доела на днях, — виновато отвечаю я. Мама бросает на меня хмурый взгляд поверх двери холодильника.

— Черт, — бормочет она. — Ну ладно, мороженое в десять вечера еще никого не убило. По крайней мере, я таких людей не знаю.