Дженнифер Матье - Бунтарка

Мне трудно сохранить нейтральное выражение лица, поэтому я тороплю Люси на урок, чтобы не пришлось встретиться с ней глазами. По пути мы машем другим девочкам в халатах. Я замечаю Киру Дэниелс, и на ней тоже пушистые тапочки, как на Люси, только лавандового цвета. Кира и я машем друг другу. Больше половины девушек, с которыми она стоит рядом, одеты в халаты.

Все говорят о халатах. Я слышу, как несколько парней спрашивают друг друга, что происходит, а некоторые обсуждают «брошюру». Это зин, но ладно! Я направляюсь на урок истории.

— Увидимся на уроке английского! — Люси кивает мне, и мы разделяемся.

Зайдя в класс, я вижу Клодию на заднем ряду. На ней бледно-розовая кофта и джинсы. Она машет мне, когда я захожу.

— Привет, — говорю я, проскальзывая рядом с ней.

— Привет, — отвечает она, и очевидно, что мы обе Об Этом Не Говорим. Я разочарована, что она не надела халат, а она, наверное, разочарована во мне по совершенно противоположной причине.

— Я так устала, — говорит она, слегка зевая. Я чувствую напряжение и какую-то недосказанность между нами, чего раньше практически не бывало.

— Да, я тоже устала, — говорю я. — Плохо спалось. — Что, кстати, правда. Я то проваливалась в сон, то представляла армию девушек в халатах и бигуди, размахивающих фенами словно оружием.

Сара заходит в класс, и мое сердце подпрыгивает, когда я вижу, что на ней темно-голубой халат с ромашками.

— Ты это сделала! — говорю я, улыбаясь. Я не смотрю на Клодию, потому что мне это не нужно. Непонимание между нами можно потрогать руками.

— Я решилась в последнюю минуту, — говорит Сара. — И Кейтлин. Но не Мэг.

Клодия покашливает, раздается звонок. Миссис Роббинс заходит в класс, в руках у нее стопка бумаги — несомненно, какие-то «графические органайзеры», которые мы должны заполнить с помощью учебников, пока она будет пялиться в экран компьютера. Она поднимает взгляд на класс, и ее глаза широко распахиваются, как будто она наконец-то проснулась.

— Что здесь происходит?

По крайней мере пять девушек сидят в халатах, кроме меня и Сары. Я слышу тихое хихиканье, но никто ничего не говорит. Я смотрю на свою тетрадь, радуясь, что я в заднем ряду.

Когда никто не отвечает на вопрос миссис Роббинс, она подходит ближе и внимательно нас осматривает.

— Это… халаты? Вы забыли одеться с утра?

Еще больше смешков. Кейт МакГован в первом ряду широко ухмыляется. На ней уродливый клетчатый халат, который, похоже, принадлежит ее отцу или старшему брату.

— Вы считаете, это смешно, мисс МакГован? — спрашивает миссис Роббинс. — Снимите этот халат сейчас же.

— Конечно, без проблем, — говорит Кейт.

Кейт всегда была плохой девчонкой, пререкалась с учителями, когда они не разрешали выйти в туалет или выпить воды. Я не уверена, надела ли она халат просто чтобы позлить учителей или правда считает, что дресс-код — бред собачий. Но потом она скидывает верхнюю часть халата до талии.

Под халатом на Кейт ярко-красный верх от купальника.

— Мисс МакГован! — кричит миссис Роббинс. Ее едва слышно за улюлюканьем и аханьем моих одноклассников.

— Видите ли, миссис Роббинс, — говорит Кейт с видом тихони, — я не была уверена, что следую дресс-коду Ист Рокпорт, потому что он такой странный и непонятный. Поэтому я решила, что будет безопаснее укрыться этим халатом, чтобы не отвлекать наших драгоценных учеников мужского пола.

Класс снова разражается смехом и улюлюканьем, и, конечно, у миссис Роббинс нет другого выбора, как заставить Кейт снова надеть халат. К тому времени как мы все успокаиваемся, лицо миссис Роббинс такое же красное, как топ Кейт. Она плотно сжимает губы и раздает графические органайзеры, громко хлопая одним из них по столу Кейт, а потом требует, чтобы мы сидели тихо.

Я выполняю бессмысленное и бесполезное упражнение и не могу перестать думать о Манифесте «Бунтарррок» в мамином зине. В нем было сказано, что девушки — революционная сила, которая действительно может изменить мир. Тяжелое чувство внутри меня пугающее и приятное одновременно. Я представляю, как подбегаю к Кейт МакГован после урока и говорю ей, какая она крутая. Это желание настолько сильное, что, возможно, я и правда так сделаю.

А сейчас в нижнем правом углу парты я аккуратно пишу карандашом: ДЕВУШКИ МОКСИ ДАЮТ ОТПОР. Буквы высотой в полдюйма, но я обвожу их снова и снова, пока кончик карандаша не затупляется. Я одобрительно улыбаюсь своему произведению искусства, когда раздается звонок.