Дженнифер Матье - Бунтарка

— Эй, в чем дело? — Она кивает на мои руки, которые я отчаянно прячу под партой, пытаясь скрыть рисунки, сделанные рано утром. — Ты сделала как в той брошюре.

«Это зин, а не брошюра» , — мысленно отвечаю я и пожимаю плечами.

— Не знаю, мне было скучно. — Глупая отмазка. Я впервые очень хочу, чтобы зашла миссис Роббинс и начала урок.

— Я не понимаю, — говорит Сара, присоединяясь. — Там были написаны правильные вещи, но как рисунки сердечек и звездочек на руках могут что-то изменить? — Она снова смотрит на мои руки, и мои щеки горят.

— Ты права, это было глупо, — говорю я в смущении. В горле комок. Если я расплачусь перед моими друзьями, они поймут, что что-то не так.

— Нет, я не это имела в виду, — тихо говорит Сара. — Я тоже думаю, наш городок безумен, но я не думаю, что когда-нибудь станет лучше.

Клодия подбадривающе хлопает меня по плечу.

— Это просто доказывает, что ты идеалистка, как я и думала.

Я пытаюсь улыбнуться в ответ и подавить все неприятные чувства.

Когда миссис Роббинс заходит, я при первом же удобном случае выхожу в туалет и отправляюсь по коридорам Ист Рокпорт Хай, представляя время и место, когда я буду свободна от потертого кафельного пола и плакатов болельщиков с надписью «Вперед, Пираты!». От парализующих мозг занятий, которые заставляют меня чувствовать себя только глупее. Мне просто нужно перетерпеть, пока я не смогу выбраться отсюда, как и моя мама. Если бы я только знала, в каком направлении мне двигаться. Если бы я только могла быть уверена, что никогда не вернусь.

Я открываю тяжелую дверь и слышу звук смыва в одной из кабинок. Я выдавливаю мыло на ладони и начинаю тереть руки под теплой водой, стирая большими пальцами сердечки и звезды.

Открывается дверь кабинки. Я смотрю через плечо и вижу, как Кира Дэниелс подходит к раковине. Мы были друзьями в четвертом и пятом классах, еще до того странного времени, когда черные и белые дети и дети, которые говорили друг с другом на испанском, начали сидеть за разными столами в столовой. Мы менялись книгами «Дневник Слабака», а однажды даже пытались написать свою собственную. Я придумывала историю, а Кира рисовала иллюстрации. Теперь она сидит за столом с другими чернокожими девочками, а я сижу за столом со своими друзьями. Иногда мы киваем друг другу в коридоре.

— Привет, — говорит она.

— Привет, — отвечаю я.

И тогда я вижу их. Звезды и сердечки. Жирные яркие сердца и звезды, нарисованные маркером на ее запястьях. Я вижу, что она даже нарисовала маленькие планеты. Кира всегда была хорошим художником.

Они словно говорят: « Посмотри на меня ». А мои просто шепчут: « Я здесь ». Но она все равно их замечает.

— Ты читала ту брошюру? — спрашивает она.

Зин — не брошюра! Ну да ладно.

— Читала, — отвечаю я. Выключаю воду и тянусь к бумажному полотенцу, чтобы вытереть руки.

— Кто это сделал? — спрашивает она, поднимая бровь. Она аккуратно моет руки, пытаясь не размазать рисунки.

— Без понятия. — Я наклоняюсь, будто бы почесать колено, и надеюсь, что так она не увидит ложь на моем лице. Я чувствую, как мои щеки краснеют.

— Мне она понравилась, — говорит Кира. — Там были написаны правильные вещи. Все здесь тупо. Хотя мой парень — футболист, но все равно. Все тупо. — Кира говорит чуть тише: — Ты знала, что они ходят есть в «Джордано» бесплатно каждую субботу? И выбирают там, что хотят?

«Джордано» — самый вкусный ресторан во всем Ист Рокпорте, и это мое любимое место, где я заказываю пиццу, если мама говорит, что у нас есть лишние деньги в бюджете.

— Футболисты? — спрашиваю я, мой голос такой же тихий, как и у Киры. — Кто-то же наверняка платит за них. Счет должен обходиться в несколько сотен долларов каждую неделю.

— Не знаю, кто за них платит, — отвечает Кира. — Но я готова побиться об заклад, что это папочка Митчелла. Я точно знаю, что женская футбольная команда не видела новой формы со времен, когда моя мама ходила в эту школу. И я не преувеличиваю.

— Черт.

— Именно так, — говорит мне Кира. Она аккуратно вытирает руки, и мы просто стоим. Немного неуютно. Возможно, мы так много не разговаривали с пятого класса.

— Интересно, что «Мокси» сделают дальше, — говорю я ей. Не знаю, зачем я это брякнула. Может, в поисках идеи, а может, пытаясь сбить Киру со следа. Не то чтобы у нее была причина меня подозревать.

— Ты думаешь, что это сделала не одна девочка? — спрашивает Кира.

— Думаю да, — отвечаю я. Вот еще одна хлебная крошка, ведущая ее в ложном направлении. Просто на всякий случай. — Мне показалось, что это написали несколько девочек.