Эдвард Сент-Обин - Патрик Мелроуз. Книга 1 [сборник]

— Привет! — сказал Чилли Вилли, когда заиграл трубач.

— Прекрасное соло! — похвалил Патрик.

— Спасибо.

— Ты ведь не… Я знал парня из Нью-Йорка по имени Чилли Вилли!

— Где он жил?

— На Восьмой улице.

— Угу, — кивнул Чилли, — а чем он занимался?

— Ну, он… барыжил… В буквальном смысле жил на улице… Поэтому я понял, что обознался. Тем более он постарше.

— Я тебя помню! — засмеялся Чилли. — Ты тот англичанин в пальто, да?

— Точно! — воскликнул Патрик. — Это ты! Боже, ты отлично выглядишь. Я едва тебя узнал. А играешь ты божественно.

— Спасибо. Вообще-то, я всегда играл, только вот… — Чилли резко разогнул руку и искоса посмотрел на других музыкантов.

— Как твоя жена?

— От передоза умерла, — грустно ответил Чилли.

— Ой, как жалко! — проговорил Патрик, вспомнив гигантский шприц, который, взяв с него двадцать долларов, жена Чилли аккуратно обернула туалетной бумагой. — Чудо, что ты жив, — добавил он.

— На свете все чудо, братан, — отозвался Чилли. — То, что мы не таем в ванне, как куски мыла, — гребаное чудо.

— Герберты всегда питали слабость к нищебродам, — сказала Китти Хэрроу. — Взять, например, Шекспира {147} 147 Герберты всегда питали слабость к нищебродам… Взять, например, Шекспира. — Речь об Уильяме Герберте, третьем графе Пембруке, одном из прототипов Прекрасного друга, и его брате Филиппе, которые через семь лет после смерти Шекспира финансировали издание знаменитого собрания его сочинений — «Первого фолио» — и удостоились посвящения от издателей. .

— Да, опуститься до него — верх неразборчивости, — отозвался Николас. — Прежде общество состояло из нескольких сотен семей, и все друг друга знали. Сейчас осталась только одна семья — Гиннес. Не понимаю, почему никто не выпустит адресную книгу, в которой страниц на «джи» будет больше, чем на остальные буквы, вместе взятые. Так сказать, увеличенная «джи-точка».

Китти захихикала.

— Чувствуется, в вас умер предприниматель, — сказал Николасу Али.

— Ужин у Боссингтон-Лейнов был нечто запредельное, — рассказывал Али Монтагю Лоре и Чайне. — Я понял, что дело плохо, когда хозяин дома заявил: «Здорово иметь дочерей, потому что их можно заставить вкалывать». Тут подошла высоченная девица, ну просто кобыла, и говорит: «С папой спорить нельзя. В свое время он был вылитый Мохаммед Али, только на полтора фута ниже».

Лора и Чайна засмеялись: Али был прекрасным пародистом.

— Мать в полном ужасе, — сказала Лора. — Какая-то подруга Шарлотты сняла в столице квартиру вместе с парой других провинциалочек и в первую же неделю связалась с типом по прозвищу Злой Джон!

Все завыли от хохота.

— Больше всего мистера Боссингтон-Лейна пугает то, что Шарлотта получает образование, — вставил Али.

— Получает она, ну конечно! — съязвила Лора.

— Он жаловался на соседскую девочку, которая сдает «неслыханное число экзаменов базового уровня».

— Это сколько, три? — уточнила Чайна.

— По-моему, пять, и она еще собралась сдавать экзамен продвинутого уровня по истории искусства. Я спросил его, можно ли заработать на искусстве, ну, чисто чтобы разговорить.

— И что он ответил? — поинтересовалась Чайна.

Али поднял подбородок, сунул руку в карман смокинга, большим пальцем держась за край.

— «Деньги? — прогудел Али. — Нет, это мало кому удается. Но ведь попадаются люди, слишком озабоченные поиском смысла жизни, чтобы беспокоиться о деньгах. Я и сам таким поиском озабочен». Я сказал, что, по-моему, смысл жизни подразумевает большой доход. «И капитал», — добавил он.

— Шарлотта просто невозможна, — ухмыльнулась Лора. — Она рассказала мне историю настолько скучную, что я слушать не могла, а в конце спросила: «Представляете ситуацию ужаснее, чем когда у вас крадут сосиску-гриль?» Я сказала, что легко представляю. Она так отвратительно загудела и говорит: «Разумеется, я спрашивала не в буквальном смысле».

— Все равно очень мило с их стороны оставить нас с ночевкой, — провоцирующе сказала Чайна.

— Знаете, сколько жутких фарфоровых безделушек я насчитал в своей комнате? — спросил Али, сделав надменное лицо, чтобы усилить шок от своего ответа.

— Сколько же? — поинтересовалась Лора.

— Сто тридцать семь.

— Сто тридцать семь! — потрясенно повторила Чайна.

— Очевидно, если сдвинуть с места одну из них, хозяйка узнает, — сказал Али. — Однажды она велела обыскать багаж всех гостей, потому что какую-то безделушку перенесли из спальни в ванную или из ванной в спальню, а она решила, что украли.