Розамунда Пилчер - Собиратели ракушек

Она села на велосипед и покатила по дороге, прямая и крепкая, с полиэтиленовой сумкой, раскачивающейся на руле.

Оливия поднялась в комнату Пенелопы. Лишенная личных вещей хозяйки, та казалась страшно пустой. Скоро дом будет продан, и в этой комнате поселится кто-то еще. Здесь будут другая мебель, другая одежда, другие запахи, другие голоса, другой смех. Оливия сидела на кровати и видела в окне свежую зелень цветущих каштанов. Где-то в густой листве, скрытый от посторонних глаз, пел дрозд.

Она огляделась. Взгляд ее упал на столик возле кровати, где стояла фарфоровая лампа с гофрированным бумажным абажуром. В столике был небольшой ящичек. Они не заметили этот ящик и не заглянули в него. Оливия выдвинула его и обнаружила пузырек с таблетками аспирина, пуговицу, огрызок карандаша и старомодный дневник. И в самой глубине — книгу.

Она сунула руку в ящик и вытащила ее. Тонкая книжечка в синем переплете. «Осенний журнал» Луиса Макнейса. В ней была толстая закладка. Книжка раскрылась как раз на заложенной странице. Там оказался тонкий листок пожелтевшей, плотно слежавшейся бумаги… — письмо? — и фотография.

Это была фотография мужчины. Оливия посмотрела на нее, отложила в сторону и стала разворачивать письмо, но тут взгляд ее упал на стихотворение на раскрытой странице книги. Так в поле зрения иногда попадает знакомое имя на газетной полосе…

Стихотворение было ей знакомо. Оливия открыла для себя стихи Макнейса еще в Оксфорде, очень им заинтересовалась и с жадностью прочитала все, что он написал. И вот теперь, через много лет, строки его стихов снова тронули ее сердце и разбередили душу, как и тогда, когда она познакомилась с ними впервые.

Прочитав стихотворение еще раз, она отложила книгу.

Интересно, что она значила для мамы? Оливия снова взяла в руки фотографию.

Мужчина. В военной форме, но без фуражки. Он обернулся к фотографу, улыбаясь живой непринужденной улыбкой, как будто застигнутый врасплох. Ветер взлохматил его волосы, а вдали виднеются море и длинная линия горизонта. Мужчина. Оливия его никогда раньше не видела, и тем не менее в нем было что-то знакомое, хотя не совсем ясно, что именно. Она нахмурилась. Сходство? Не столько сходство, сколько отдаленное напоминание. Но о ком?

Конечно. Теперь, когда она догадалась, сходство казалось все более очевидным. Данус Мьюирфильд. Он похож на этого человека не глазами и не чертами лица, а чем-то едва уловимым. Посадкой головы, формой подбородка. Неожиданной теплой улыбкой.

Данус.

Неужели этот мужчина — ключ к разгадке, ответ на вопрос, который безуспешно задавали себе и мистер Эндерби, и Ноэль, и она сама?

Заинтересованная, Оливия взяла в руки письмо и развернула полуистлевшие страницы. Линованная бумага, аккуратный почерк образованного человека, строчки, выведенные пером.

Где-то в Англии 20 мая 1944 года

Любимая Пенелопа!

Последние несколько недель я много раз порывался написать тебе письмо. Но каждый раз успевал вывести на бумаге не больше четырех строк: то телефонный звонок, то громкий оклик, то стук в дверь или срочный вызов.

Но вот наконец пришла ночь, и я могу рассчитывать, что в течение часа никто меня не потревожит. Все твои письма дошли благополучно и служат для меня неиссякаемым источником радости. Я ношу их с собой повсюду, как влюбленный школьник, и перечитываю снова и снова бессчетное число раз. Уж если я не могу быть с тобой, то, читая их, могу хотя бы слышать твой голос…

Оливия вдруг остро ощутила, что совсем одна. В доме царили пустота и безмолвие. В маминой комнате — тишина, нарушаемая лишь шелестом переворачиваемых страниц. Окружающий мир, настоящее отошли на задний план. Она открывала для себя прошлое, прошлое мамы, о котором даже не подозревала.

Есть надежда, что Амброз проявит себя с лучшей стороны и даст тебе развод. Главное — чтобы мы могли быть вместе и в конце концов через какое-то время — конечно, чем раньше, тем лучше — пожениться. Когда-нибудь война ведь кончится… а даже самые дальние путешествия начинаются с первого шага, и, отправляясь в путешествие, очень неплохо заглянуть вперед.