Петр Мохирев - Ссыльный край

– Петя, да это же настоящий осётр, да какой он колючий!

– Какой же это осётр, до настоящего осетра ему ещё расти и расти, карапай это, здесь небольших осетров местные жители карапаями называют, он всего-то около семи килограмм будет.

– А они часто здесь ловятся?

– В сети очень редко, на самоловы конечно ловят, а так вот в сеть, это скорее исключение, чем правило. Он очевидно попался ради гостей, для вас, то есть.

– Петя, а ты постоянно здесь сети ставишь?

– Видишь ли Люба, хоть я один приезжаю, хоть с семьёй, всё равно ведь кушать что-то надо. Мама уже не работает, корову тоже не держит, вот рыбой и питаемся здесь, иногда даже что-то и домой увожу.

Лениво шумел впадающий в реку ручей. На угоре, вдоль ручья стоял смешанный лес, среди которого редкими кучками – по две-три штуки – стояли молодые кедры. Шишка на них была, её хорошо было видно снизу. Сплошного кедрача не было, иначе бы давно уже здесь хозяйничали шишкари, но и на тех кедрах, что стояли среди осин, елей и пихт, шишку можно было заготовлять. Стояли последние дни августа, шишка с кедров сама ещё не опадала, осыпаться она всей массой начнёт дней через десяток от ветров и дождей, сейчас же она висела с созревшими и налитыми, такими вкусными и полезными орехами, но держалась на ветках уже не крепко, и её сбивают с них, ударяя чем-нибудь тяжёлым по комлевой части ствола. День выдался тёплым и солнечным, туман весь куда-то испарился, сквозь ветви деревьев к нам стали пробиваться солнечные лучи, тут же изо мха появился кровососущий гнус и начал настойчиво мелькать перед глазами.

– Люба, ты как переносишь всю эту мошкару, а то я мазь взял с собой, могу дать намазаться.

– Не надо, я ведь к ним привычная, тоже деревенская, в Галанино выросла. А мазь, она мешать будет, смотрю, вон на кустиках немного черники есть, да и грибы будут, лучше их брать чистыми руками.

Я выбрал тоненькую кедрушку, на ветвях которой висело с десяток крупных шишек и с силой ударил ногой по стволу, сверху слетело две шишки.

– Ага, значит колотить надо, пойдёт шишка.

Володя моментально ответил.

– Петя, зачем же ногой, сейчас я палку какуюнибудь подберу.

– Да палкой ты ничего не сделаешь, нужно барец делать.

Но Володя меня уже не слушал, он обломал от упавшего сухостойного дерева вершину и пошёл ей стучать по кедрам. Я же свалил топором берёзу, отрубил от её ствола метровый отрезок, в середине вырубил аккуратно гнездо под рукоять и пошёл искать сухую жердину. Тут подбежал Володя.

– Петя, чего ты копаешься, я уже полведра наколотил, вон Люба собирает.

Выбрав подручную жердину около четырёх метров длиной, я сделал из неё рукоять для барца, толстый конец затесал с трёх сторон и загнал его в гнездо берёзового отрезка. Этим не хитрым приспособлением местные жители издавна пользовались, чтобы добывать кедровую шишку. Барец похож на большой деревянный молоток, он поднимается вверх, ставится на конец длинного черенка рядом с деревом, отводится от него и с размаху ударяется об ствол кедра. Чем тяжелее барец, тем сильнее удар по дереву, но и тяжелей его тогда носить по лесу. Переносится барец в вертикальном положении за рукоятку, он плохо устойчив и чтобы работать с ним, необходимо иметь соответствующую сноровку. Приставив барец к ближайшему кедру, я с силой ударил по нему. Сверху, стуча и отскакивая от веток, на меня посыпались шишки. На звук глухих ударов прибежал Володя и внимательно оглядел моё приспособление.

– Петя, а колотушка сверху не упадёт на голову, ты её хорошо приколотил?

– А я её и не приколачивал, в барце паз хитрый сделан, типа ласточкина хвоста, треугольной формы, понимаешь, чем больше стучишь, тем сильнее барец на черенок насаживается, только ронять его на землю не надо, только и всего.

– Дай я попробую.

– Володя, с ним надо осторожно работать, вдруг по дереву вскользь попадёшь, он у тебя из рук вырвется и упадёт, а тебя может черенком при этом травмировать.

– Ничего, приспособлюсь.

Вскоре он уже бегал бегом с этим барцем, а мы с Любой, тем временем, едва успевали собирать падавшие сверху шишки. Володя весь раскраснелся, вспотел, ему было жарко, он расстегнул все пуговицы рубахи, оттуда выглядывало его мускулистое тело. Когда мы насобирали пару мешков, я подошёл к нему.

– Давай меняться, моя очередь, нельзя одному, тяжело.

– Нет, я сам.

Люба разогнула спину.

– Петя, не отдаст он, видишь, как ему понравился твой инструмент, до конца дня теперь не отдаст, он же упрямый, вороговский. А что за это птицы серенькие такие длинноклювые и громкоголосые, они и по воздуху летают и по земле быстро бегают?